Из груди Вивиан вырвался громкий стон, наполненный болью, и она вперила в Джеймса горящий взгляд. В следующее мгновение она выскочила из комнаты и растворилась во тьме ночи.
– Замуж за вас?! – Бетани задохнулась от гнева. – Ни за что!
– В таком случае ваш Коннел Делейни лишится того, на что он потратил свою проклятую жизнь!.. – с ненавистью в голосе прокричал Джеймс.
– Гленмидских конюшен? – в ужасе прошептала смертельно побледневшая Бетани.
– Да, именно конюшен! Финн лишился их, сбежав в Америку. Коннел же потеряет конюшни, когда лишится права выкупа закладной, а это уже будет зависеть от моего желания! – Джеймс старался сдерживать свою ярость. Не следовало давать волю чувствам. По крайней мере, сейчас. Надо довести дело до конца. – Возможно, Коннел проведет остаток жизни среди горячо любимых им лошадей, а по ночам будет грызть подушку, представляя вас в моей постели.
– Нет!
– Выбор за вами, моя дорогая. Коннел потеряет либо лошадей, либо вас. И в любом случае я в выигрыше. – Джеймс вздохнул и утер тыльной стороной ладони пот со лба; он с трудом представлял себе, каким образом Бетани сможет заменить ему Вивиан. «Так неужели и мне придется заплатить за всю эту игру?» – подумал он неожиданно.
Расхаживая по дому, Коннел все больше волновался. Он потерял из виду Бетани после того, как она танцевала со старым Клементом Сойером. Но сейчас этот почтенный джентльмен увлеченно беседовал со знакомыми, а Бетани поблизости не было. Где же она?
С другого конца зала Коннелу помахала Бриджет:
– Ты не видел Бетани? Сначала она отправилась освежиться бокалом пунша. А потом я видела, как она куда-то уходила с миссис Браун.
Было ясно, что Бетани не очень-то жаловала миссис Браун. Почему же она ушла с этой женщиной? К тому же ушла в тот самый момент, когда они решили поделиться своей радостной новостью с Бриджет и Джеком…
– Я разыщу ее, – ответил Коннел. – Никуда не уходи. На всякий случай он еще раз обошел зал и на этот раз обнаружил Вивиан. Она была бледна и казалась чем-то ужасно расстроенной – такой Коннел ее еще не видел. Подойдя ближе, он почувствовал неладное.
– Вивиан, у тебя все в порядке?
– Джеймс… – Она вцепилась в руку Коннела; на щеках ее видны были следы слез.
– Что-то случилось с Джеймсом? Где ты оставила Бетани?
Вивиан, казалось, не слышала его.
– Ви-ви-ан, – по слогам произнес Коннел. – Скажи мне, что случилось.
Взгляд ее наконец-то прояснился, и она в упор, посмотрела на Коннела:
– Он там. С ней.
Что-то в тоне Вивиан, ровном и бесстрастном, заставило Коннела встревожиться еще больше.
– Где они?
– Ничего хорошего из этого не выйдет. Джеймс слишком долго ждал и жаждет этого больше… больше всего на свете. Я думала…
– Вивиан, сейчас же отведи меня к ним.
Какое-то время она молча смотрела на Коннела, наконец сказала:
– Прекрасно. Пойдем.
Выйдя из зала, они пошли по тропинке, а далее – к небольшому домику с башенкой…
– Здесь. Приготовься. Тебе не понравится то, что ты увидишь.
Они поднялись по ступенькам, и Коннел взялся за ручку, двери. Ручка с легкостью поддалась, ж дверь открылась. Но в комнате никого не было. Коннел взглянул на свою спутницу, и та еще больше побледнела.
– Никого нет.
– Где же они?
– Не знаю. Они были… Ах, Коннел.
Схватив Вивиан за плечи, Коннел встряхнул ее.
– Тебе лучше сейчас же рассказать мне честно, что здесь происходит. Побыстрее!
– Я… я не кузина Джеймса. А он… не твой друг, Коннел. Во всяком случае, не такой, каким ты его считаешь.
– О чем ты? Разумеется, Джеймс – мой друг.
– Он… Джеймс… Он считает, что ты виноват в смерти его сестры. И всегда так считал.
– Розалин?
Только не это. Он не собирался терять Бетани из-за того давнего несчастья, из-за Финна. Коннел не мог поверить, что Джеймс способен как-либо обидеть Бетани. Вивиан, должно быть, ошибается. Или просто выдумывает.
– Джеймс считал тебя виновным – как и Финна, – сказала Вивиан.
Коннел посмотрел на нее с изумлением:
– Ты знала Финна?
Она кивнула:
– Да. И очень хорошо знала. Внешне он был похож на тебя, хотя ты и выглядишь гораздо моложе. Полагаю, что Финна состарило пьянство. Но он… он был очень несчастен. Покинув Ирландию, Финн внутренне сломался, однако скрывал это как мог.
Слова Вивиан еще больше изумили Коннела, но сейчас у него не было времени ни на размышления, ни на угрызения совести.
– Вивиан, скажи, что задумал Джеймс? Зачем вымещать все это на Бетани через столько лет?
Вивиан стиснула зубы, ее душила ревность. Немного помолчав, она выпалила:
– Джеймс раньше не говорил мне всего, но он задумал любым способом погубить тебя, например, женившись на женщине, которую ты полюбишь…
– Ты сказала… «женившись»?
Джеймс собирается жениться на Бетани? Только не это! По щекам Вивиан снова потекли слезы.
– Или за счет займа, который ты взял на свои конюшни. Займом этим распоряжается Джеймс. Он поставил Бетани перед выбором: либо Гленмид, либо ты. – Вивиан вздохнула и утерла слезы.
Неужели Джеймс поставил Бетани перед таким выбором? О Боже! На Коннела словно вылили ведро холодной воды. Ведь совсем недавно Бетани согласилась стать его женой, а теперь ее заставляют взять свои слова обратно и принести себя в жертву, чтобы доказать свою любовь.
Коннел выскочил из домика, увлекая за собой Вивиан. Надо было срочно что-то предпринять.
– Ты знаешь, где они сейчас?
Однажды Коннел уже потерял женщину из-за того, что недостаточно решительно и быстро действовал. Другую он не потеряет.
– Понятия не имею. Недавно, до того как ты меня нашел, они были еще здесь. Если они уже уехали…
– Идем! – Коннел крепко ухватил Вивиан за локоть и поспешил назад, к тропинке.
Итак, его банкиром был Джеймс Кэри. Следовательно, все документы, все бумага проходили через руки Джеймса. Разумеется, он знал об этом, но никогда не задавался вопросом: а почему?
Какой же он идиот! Глупец, допустивший в погоне за прибылью самую ужасную ошибку. В результате его любимая женщина оказалась в опасности.
Возвращаться в дом не было смысла: Коннел был уверен, что ни Джеймса, ни Бетани там нет. Немного помедлив, он свернул на другую тропинку, ведущую к площадке, где стояли экипажи и лошади гостей; даже в этот поздний час не все еще уехали, и многие продолжали отмечать успешный исход сегодняшних торгов. Джеймс и Бетани не могли уйти далеко. Это было очевидно.
