Оливер был на самом деле обеспокоен, он опасался, что вся история с воскресшей Алой Тенью быстро выходит из-под контроля. Хафлинга не волновало то, что население начало резко высказываться против тирании Моркнея и его разжиревших купцов, — отважный грабитель считал, что негодяи этого заслуживали. Но Оливера терзал страх, знакомый каждому вору, — они с Лютиеном привлекли слишком много нежелательного внимания со стороны могущественных врагов. Хафлинг всегда старался находиться в центре внимания, но в разумных пределах.
Лютиен быстро догнал его.
— Ты планируешь вылазку в верхний район сегодня ночью? — спросил молодой человек, и по его тону было понятно, что он надеется на отрицательный ответ.
Хафлинг посмотрел на юношу и приподнял бровь, словно высмеивая сам вопрос. Они еще не ограбили ни одной квартиры после освобождения Шаглина, и Оливер объяснил, что им лучше не соваться в верхнюю часть города как минимум месяц. Однако он понимал, почему Лютиен спрашивает об этом.
— У тебя есть свои планы? — не столько спросил, сколько подтвердил собственные предположения хафлинг. Оливер легко мог угадать ответ. Лютиен собирался на свидание с Сиобой.
— Я встречусь с Каттерами, — ответил Лютиен. — Хочу узнать, как поживают Шаглин и его товарищ.
— С ними все в порядке, — ответил Оливер. — Эльфам и гномам нетрудно поладить, так как и тех, и других преследуют люди.
— Я просто хочу убедиться, — заметил Лютиен.
— Конечно, — откликнулся Оливер с едкой улыбкой. — Но, может быть, сегодня тебе следовало бы пойти домой. На улице хорошо, а драка в «Гнэльфе» начнется еще до захода луны.
Разочарованный вид Лютиена чуть не заставил Оливера расхохотаться. Хафлинг вовсе не собирался удерживать юношу от свидания, он просто хотел немного подразнить приятеля. К тому же Оливер считал, что любовь никому не должна доставаться легко, — запретный плод слаще.
— Очень хорошо, — произнес хафлинг после длинной напряженной паузы. — Но постарайся вернуться не слишком поздно!
Лютиен бегом бросился в другую сторону, и Оливер наконец-то вслух хихикнул. Он улыбался всю дорогу до дома, его романтическая натура опять взяла верх над всеми тревогами.
* * *
В личных покоях герцога Моркнея допоздна горели многочисленные свечи. Группа купцов опять потребовала аудиенции, и герцог, слишком занятый делами, связанными с окончанием торгового сезона, не нашел времени принять их раньше.
Моркней легко мог угадать причину встречи — весь Монфор говорил только о побеге с шахты. Правитель не был сильно обеспокоен этими новостями — в конце концов, не первый узник сбежал и, вероятно, не последний. Но купцы, стоявшие перед роскошным столом герцога, судя по мрачным и обеспокоенным лицам, изрядно встревожились.
Герцог откинулся на спинку кресла и внимательно слушал вопли и жалобы купцов. Все они неизменно возвращались к таинственной Алой Тени.
— Они разрисовали алыми пятнами всю мою лавку! — пыхтел один из купцов.
— И мою! — одновременно откликнулись двое других.
— И почти на каждой улице Монфора на стенах написано: «Тень жива!» — добавил третий.
Моркней понимающе кивнул, он тоже видел наглые надписи. Кроме того, герцог понимал, что на стенах пишет отнюдь не Алая Тень. Скорее, появление таинственной фигуры послужило толчком для черни. У Моркнея вполне хватало ума понять, что подобные выходки представляли гораздо большую опасность, чем ограбления лавок.
Он вежливо выслушивал несвязные рассказы купцов еще час, хотя они уже начали повторяться. Герцог, разумеется, пообещал дать делу серьезный ход, но втайне Моркней надеялся, что эти беспорядки закончатся сами собой.
Король Гринспэрроу опять был недоволен размером налогов Монфора, и, по словам всех местных предпринимателей, зима ожидалась холодной.
И потому герцог почувствовал большое облегчение, когда капитан преторианской гвардии на следующий день прервал его завтрак сообщением, что обоз, отправленный в Эйвон, подвергся нападению. Именно к нему присоединили четырех человек, которые были осуждены в тот же день, что и гном Шаглин.
Капитан гвардии продемонстрировал потрепанную красную накидку, которая во многих местах несла на себе следы засохшей крови.
— Мы угробили этого хмыря, — заявил циклоп, — больше никаких Алых Теней не существует. И хафлинга угробили, про которого говорили, что он вечно находится в тени Тени. И еще семерых, — он поднял шесть пальцев, — которые были с ними.
— А обоз?
— Бодро движется вперед, — самодовольно ответил циклоп. — Я потерял четверых, но зато у нас теперь на два пленника больше, а Алая Тень и хафлинг мертвы, и их тащат на веревках позади.
Моркней взял порванную накидку и пообещал капитану, что он и его отряд будут должным образом вознаграждены. Затем герцог отпустил циклопа и неожиданно ощутил, что завтрак вкуснее, чем казался поначалу.
Однако позднее, по внезапному неприятному предчувствию, Моркней забрал трепаную накидку в свой личный кабинет. Он поискал в библиотеке особый том, затем порылся в ящиках стола в поисках нужных компонентов для колдовства. Алая Тень оставляла ни на что не похожие следы во время воровских экспедиций, силуэты волшебным образом возникали на стенах и витринах, и Моркней считал, что причиной этого была накидка.
Герцог разбросал экзотические травы и порошки на потрепанной ткани и прочел по книге заклинание. Компоненты мрачно засветились серебристо-синим, затем потемнели.
Моркней подождал еще минуту, затем еще. Ничего не происходило. Запятнанная кровью накидка оказалась самой обыкновенной.
Как и расписанные стены по всему городу, так и эта попытка нападения не была работой настоящей Алой Тени, а скорее неуклюжей выходкой какого-нибудь искателя славы.
Герцог Моркней уселся в большое кресло и поднес трясущуюся старческую руку к подбородку. Алая Тень быстро становилась реальной проблемой.
В тот вечер в «Гнэльфе» царило подавленное настроение. Всем моментально стало известно о том, что хафлинг по имени Коротышка Корсетбастер и вор по имени Грязный Абнер были убиты на дороге к востоку от Монфора. Алая Тень погибла, как говорили слухи, — и эти слухи Оливер де Берроуз не без удовольствия принял к сведению, когда вошел в таверну, чтобы встретиться там с Лютиеном после захода солнца.
— Да, говорят, Алой Тени больше нет, — сказал Тасман, наполняя их кружки.
Лютиену показалось, что выражение лица трактирщика не соответствует мрачному смыслу его слов. Юноша также попытался вспомнить, сколько времени прошло с тех пор, как Тасман спрашивал плату с него или Оливера. Или бесплатная выпивка предлагалась всем, кто снимал у трактирщика жилье?
Тасман отошел, чтобы обслужить другого посетителя, но позволил своему взгляду — понимающему взгляду, как показалось Лютиену, — задержаться на молодом человеке и хафлинге, сидящим рядом.
