— Какое полотенце? — я не сразу вспомнила о найденной в компрессоре тряпке со следами крови. — Откуда ты узнал?
— Он сам мне сказал. Просил никому пока не сообщать.
— Вот это новость! А что говорит капитан по поводу ключа? Ведь он, кажется, собирался улику положить в сейф?
— В том — то и дело. Ключ он носит с собой. А вот полотенце забыл сразу положить. Засунул сверток в душевую, а потом вспомнил, а его и след простыл! — он помолчал. — А больше ничего нового нет. Я походил, понаблюдал за людьми. Ты знаешь главное правило следствия?
— Нет!
— Искать, кому было выгодно убивать водолаза?
— Ну и кому?
— Думаю пока! Тут либо деньги замешаны, либо тайна скрыта. Для этого надо покопаться в семейных проблемах. Это Крага обеспечит на берегу. Он обещал послать кого — либо в Коломну: поговорить с родственниками и соседями водолаза. Насчет серебряного дождя — с его друзьями. Денег у Сергея Кострова до последнего времени не было. Значит, он мог их найти здесь.
— Где здесь?
— Не знаю! На дне, может быть? Они спускались, чтобы обвязать затонувший буксир. Но клад — это маловероятно. Канал построен недавно.
— Клады могут быть везде! — сказала я.
— Клад — это что — то из киношной области. Я что — то в жизни не встречался с ними.
— А с убийствами ты в жизни встречался?
— Приходилось! — задумчиво ответил Дмитрий. — Но если это клад — то он все еще на судне. На берег никто не сходил. Тот первый день — не в счет. Там все на виду были.
— Кроме завхоза!
— Ты полагаешь, что он в своем мешке таскает драгоценности? — спросил Перов, и мы рассмеялись, вспомнив нелепую фигуру, похожую на Понятовского с гусем.
Мы стояли на корме плавкрана, скрытые от глаз опорно — поворотным устройством.
— И вот что, Наталья! Для пользы дела, я думаю, нам надо по — прежнему играть роли вечно ссорящихся людей, — сказал Дмитрий.
— Я думаю, мне это будет трудно! — сказала я.
— Тебе — то? Да у тебя прирожденный дар разрушительницы! — не то восхитился, не то возмутился Перов. — И не рассказывай мне про свою нежную душу! Я все равно не поверю. Встречаться будем на твоей территории! Я сам зайду, когда сочту удобным!
— Почему это?
— Потому что я осмотрительнее! Потому что старше! И вообще, потому что я так решил!
— Вот и встречайся сам с собой! — рассердилась я и чуть было не топнула ногой — тоже еще командир нашелся, забыл, кто первым начинал расследование?
Я вышла из — за поворотного устройства и вздрогнула, едва не столкнувшись с Ромашкиным. Постукивая по ладони массивной железкой, похожей на длинный гаечный ключ, он шел к той самой платформе, где были мы. Заметив меня, Ромашкин отвернулся и как будто в досаде хлопнул по ладони сильней. Приняв самый независимый вид, я молча прошла мимо, а потом оглянулась. Ромашкин смотрел вслед. Заметив мои маневры, он резко повернулся и встретился с Перовым, который как раз вышел из — за платформы. Чертыхнувшись, он бросил железку, которая звякнула о настил, и пошел назад — в трюм, из которого только что вылез.
Кажется, ничего не произошло. Но что — то насторожило нас обоих. Почему он нервничает?
Продолжив свой путь, я направилась прямиком в трюм. Но не в тот, где исчез Ромашкин, а в другой, где произошло убийство. В соответствии с разработанным планом я должна и дальше изучать команду, иначе трудно объяснить мое присутствие на судне.
В этом трюме я еще не была, если не считать первого бурного выхода — когда я исполнила дебют привидения. Сейчас здесь было чисто и тихо. Такие же машины, как и в другом трюме. Так же поблескивают их отмытые маслом бока. Также тикают где — то невидимые часы. Такие же тусклые лампочки горят. О трагедии здесь напоминал только свежий песок, какого — то отчетливо желтого оттенка, насыпанный в одном месте возле самой большой машины. Вероятно, им присыпали следы крови. Осторожно обойдя это страшное место, я направилась дальше.
Механизмы работали как бы вполголоса — судно стояло на приколе. Но вахту несли на всех пунктах корабля — шла усиленная проверка всех узлов.
Навстречу мне вышел трюмный матрос.
— Старший матрос Владимир Мисюра! — четко доложил он.
Я знала этого мрачного богатыря, но разговаривать с ним мне не приходилось. Недовольно оглядев меня с ног до головы, он что — то пробурчал. Мне кажется, что я явственно различила слова «шляются» и «кому делать нечего», что в контекстном сочетании было не так уж и лестно.
— Проходите, раз пришли! — наконец, сказал он более членораздельно. — Там вас Васька поджидает!
— Какой Васька? Кот?
— Ага! Кот! Он и есть кот! — заржал Мисюра и стал подниматься наверх. — Будет приставать — дайте ему по роже! — посоветовал он с верхней ступеньки.
Мне надо было уйти тотчас, но меня заинтересовал Васька, который до того нагл, что может приставать к девушкам. Я сделала несколько шагов вперед, а Мисюра тем временем исчез за дверью, ведущей наверх. В конце прохода показался Василий Лисицын. Так вот кого имел в виду Мисюра! Этот человек всегда отпускал сальные замечания, когда я проходила мимо. Но я старалась его не замечать, так, мелкая сошка, вряд ли достойная внимания охотника за убийцей.
— О, Натали к нам пожаловала! — сказал он, не скрывая своего довольного вида. — А мы, грешным делом, думали, что вы уже «ту — ту», качаетесь где-нибудь в поезде.
— Пока нет! — строго ответила я. — Из Углича не так просто выбраться. Поезд два раза в неделю ходит, да автобус до Ярославля. Я решила подождать поезд. А здесь, значит, никого больше нет? Тогда я пошла! Зайду попозже! — и я направилась к выходу.
— Как это никого нет? Я есть! Вам со мной не хочется обсудить некоторые вопросы? — он перегородил проход своим толстым животом, вытирая запачканные маслом руки о штаны.
— Пропустите меня, Вася! — мирно сказала я. — Мне сейчас некогда, я потом к вам зайду, — я попыталась обойти засаленного Васю, но мне это не удалось.
— А, брезгуешь? — с внезапной угрозой сказал Вася. — Знаем, знаем мы этих недотрог! — сказал Василий, наваливаясь на меня всей тушей и пытаясь обнять.
Я выскользнула из его рук и бросилась бежать. Василий топал за мной, тяжело дыша. Он схватил меня за куртку, и я отпрянула в сторону, ступив на что — то мягкое.
— А — а! — заорала я, заметив, что я стою на свежем песке, где лежал труп.
Я отпрыгнула к машине, и тут — то меня настиг Лисицын. Он повалил меня на тот самый песок и принялся сдирать джинсы. От ужаса я почти потеряла сознание и забыла, что можно кричать. Я молча отталкивала этого ужасного грязного человека.
— Здесь! Именно здесь! — рычал матрос. — Здесь валялся тот! Теперь валяешься ты!
