Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
Здесь у нее возникало сразу несколько вопросов. Первый и самый важный: кому это было выгодно? Из него вытекала сразу пара других: нужно было убрать Ленского с арены действий или просто убить его? Тогда намного проще было его просто пристрелить, а не рисковать так опрометчиво. То бишь вызывать его на вечер встречи выпускников якобы для важного разговора, уготовив ему в качестве утешительного приза еще тепленького покойничка. Затем этот совершенно лишенный логики случай с убийством Лехи Стрижа. Если первый покойник многим перебежал дорожку, не слишком разбираясь в средствах, когда дело касалось наживы, то Леха Стриж был настолько мелкой сошкой, что киллер такого ранга, как Ленский, просто-напросто не стал бы марать о него руки (признано как неоспоримый факт самим Ленским). Если, конечно же, Ленский был полностью откровенен с нею. На последнее она сильно надеялась, но верилось ей в это не особо.
Итак, что у нее имеется...
Ленский явился в этот город для того, чтобы выполнить заказ. По ее подозрениям, убиенной должна быть Татьяна Якина, которая сегодня зачем-то притащилась к ее дому. Затем поднялась вся эта суматоха, и она исчезла. Ситуация сильно напоминала события двухдневной давности, когда в подобном положении оказался Кулешов. То бишь явившись к ее дому и к ее подъезду, он подвергся нападению и едва не лишился жизни. А поскольку этих двоих связывало некое подобие любовных отношений, то и начинать копать следует отсюда.
Необходимо срочно навестить Кулешова и попытаться вытащить из него хоть какую-нибудь информацию (если это, конечно же, возможно в его теперешнем состоянии). Но водитель городского автобуса, следовавшего в нужном ей направлении – городской травматологической больницы, явно не торопился. Он то чрезмерно долго простаивал на остановках, когда, по мнению Ольги, делать это не было никакой необходимости. То слишком долго зубоскалил с молоденькой контролершей, что делала отметку в его путевом листе. И когда наконец он прокаркал в микрофон: «Городская травматологическая больница...», Ольга едва не сшибла с ног пожилую чету, выпрыгивая из автобуса...
– Кулешов Анатолий... Так-так-так... – Миловидная медицинская сестра приемного покоя, отчаянно зевая, шарила авторучкой по строчкам регистрационного журнала. – Ага, есть такой. Второй этаж, двенадцатая палата. Только вас к нему не пустят, поздно уже. Он пришел в сознание, и от него даже членов семьи убрали на ночь, чтобы не мешали человеку выздоравливать.
– Я больше, чем член семьи, – загадочно улыбнулась ей Ольга и, выклянчив за двадцатку белый халат, скинула куртку прямо на кушетку приемного покоя. – Я недолго... Обещаю.
– Вот приспичило в такое-то время, – ворчливо пробормотала сестра, машинально укладывая две десятирублевые купюры между страницами журнала. – Что хоть за дело-то у тебя? Неужели до утра подождать не может?
– До утра еще дожить нужно, дорогуша, – философски заметила Ольга еле слышно и, запахнув на груди безразмерный халат, поспешила наверх...
Глава 24
Сна не было. То ли организм пресытился отдыхом за время беспамятства, то ли это был результат травмы, но с тех самых пор, как сутки назад за Танькой захлопнулась дверь, Толик Кулешов не сомкнул глаз.
Он вдоволь наобщался с родственниками, которые явились с утра со слезами и умильными пожеланиями скорейшего выздоровления. Он сотню раз считал до миллиона и обратно, пытаясь столь утомительным занятием заставить свое сознание вновь отключиться и дать ему отдохнуть, но все было тщетно.
Сон упорно не шел к нему. Такого прежде с ним никогда не случалось. Чем-чем, а бессонницей Толик не страдал. Ладно бы бессонница, с этим он еще смог бы как-то смириться, а то ведь эти странные звуки...
Они начали его донимать еще в Танькином присутствии, а когда она ушла и Толик остался один, тут началось полнейшее сумасшествие. Они то нарастали, то становились тише, то оглушительным грохотом ударяли по ушам, то исчезали. Когда во время утреннего обхода он попытался выяснить у доктора причину столь странного явления, тот лишь спокойно пожал плечами и с самым умнейшим видом выдал:
– А что вы хотели при такой травме? Должны бога благодарить, что вообще что-то ощущаете. Могли бы стать инвалидом на всю оставшуюся жизнь. А так, вам даже повезло. Ничего страшного...
Страшного, может быть, действительно ничего не было в этом нарастающем гуле в голове. Страшным Толику казалось то, что он не мог объяснить самому себе природу этих самых звуков. Откуда-то изнутри поднималась в нем уверенность, что в этих звуках кроется отгадка всему случившемуся с ним, но скомпоновать все это воедино он никак не мог.
Одним словом, он блуждал в полнейшем хаосе своих собственных воспоминаний, когда дверь отворилась и, гремя ведром, в палату ввалилась дебелая тетеха в грязно-белом халате.
– Привет, покойничек, – пробасила она и со всего маху опустила ведро с водой на пол. – Щас вот помою у тебя и дальше пойду. Ты не обижайся, что я так-то... Я всех так зову, не токмо тебя. Чего же не ешь ничего? Тебе выздоравливать нужно, сил набираться, а ты ни к чему не притронулся. Эко натащили-то! Разве же одному – такому синюшному – все сожрать? Да ни в жисть не сожрать! Ты не супротив, ежели я ополовиню? Внучок у меня... Очень сладенькое любит...
Внучка Толик сподобился видеть с утра, когда тот, разыскивая бабулю, ввалился к нему в палату с мордой, заросшей по самые глаза грязно-серой щетиной...
Тетка, между тем, кое-как отжав тряпку, помусолила ею по замызганному полу палаты. Вытащила из кармана сложенный пакет и, приговаривая что-то себе под нос, принялась шарить в гостинцах, которые натащили Кулешову заботливые посетители.
– Ты не обиделся? – на всякий случай уточнила она, застыв гренадером у дверей с пакетом, наполненном по самые ручки. – Куда тебе столько-то одному? Не обиделся?
Толик отрицательно качнул головой. И хотя этот жест, он знал, снова возродит к жизни хаотично мерцающий в мозгу шум, желание не видеть более эту наглую особу пересилило даже страх перед грядущими невыносимыми ощущениями.
Дверь за нянькой, скрипнув петлями, закрылась, и Кулешова вновь накрыла гудящая волна. Она перекатывалась, нарастала, сжимая виски болезненным напряжением. Потом отодвигалась, даря мгновенное избавление. Снова накрывала его, заставляя Толика скрипеть зубами.
В какой-то момент ему показалось, что еще немного, и его мозг не выдержит подобного напряжения, лопнет, превратившись в бесполезную субстанцию. Но тут же ему даровалась кратковременная передышка. В такие моменты Толик застывал, боясь дышать, и принимался ждать следующего прилива боли.
Прошло полчаса. Долгих полчаса изматывающей душу борьбы за право балансировать на грани сознания. Губы его пересохли. Жутко захотелось пить, но сил встать и напиться не было.
Толик сжал пальцы в кулак и попытался отвлечься, но тут жуткой силы грохот опять обрушился на его голову, сводя с ума. И вот в тот самый момент, когда он готов уже был уступить и сдаться на милость побеждавшего его безумия, дверь распахнулась и на пороге выросла стройная фигурка.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
