Она не стала говорить ему о том, что его любимец явно считает предложение угоститься сахарной косточкой или куском мяса достаточным поводом для знакомства с любым чужаком, и ограничилась тем, что спросила:
– Твой брат знал об этом, но тем не менее укатил в город, не удостоив меня и слова?
– О, пусть это не беспокоит вас: он ведь знал о том, что я вернусь сюда и расскажу вам о его отъезде! Что за славное дельце, мадам! Невозможно предугадать, что случится в следующий миг!
– Совершенно верно! Именно по этой причине я бы и желала поговорить с его светлостью!
– Что ж, полагаю, он тоже этого не знает, но вот что я вам скажу, кузина: он считает Френсиса очень опасным человеком! Он сам так сказал и посоветовал мне быть настороже, пока я остаюсь тут.
– Вот, значит, как?! – гневно воскликнула Элинор. – Премного ему обязана! А я тоже должна быть настороже, или это не имеет никакого значения?
Никки, обворожительно улыбнувшись ей, ответил:
– Мы с Баунсером позаботимся о вас, кузина Элинор.
– Знаешь что? Меня так и подмывает собрать свои вещи и немедля убраться из этого дома!
– Вы никогда не поступите так!
– Да, не поступлю, – сердито отозвалась она. – Но это уже никуда не годится! Когда я увижу твоего брата – если увижу, конечно, ведь может статься по-другому, потому что, вполне вероятно, в самом скором времени меня обнаружат с перерезанным горлом! – так вот: у меня найдется, что сказать ему! О, стоит мне подумать о том, в каком ужасном положении я оказалась, и все из-за его безумных планов, которые он имеет наглость называть разумными, я готова… готова впасть в сильнейшую истерику!
Никки, расхохотавшись, заявил:
– О да! С вами случится обморок, как с одной из гувернанток моих сестер! Но сейчас не время для шуток, кузина!
– Не время для шуток?!
– Прошу вас, будьте же серьезны! Кстати, кузина Элинор, вам ни разу не приходило в голову – когда вы были совсем еще юной, я имею в виду, и учились в пансионе, – что однажды вы вступите в схватку с французскими агентами?
– Нет, Никки, не приходило. Я никогда не ожидала ничего подобного из того, что случилось со мной за последнюю неделю, даже когда училась в пансионе, – где мне очень хочется оказаться прямо сейчас!
– Я уверен, в глубине души вы этого совсем не желаете! Да и как этого можно добиться? Но самое главное – что намерен делать Френсис?
– Эта мысль не дает мне покоя вот уже целый час.
– Знаете, он такой малодушный тип, что я решительно не верю в то, будто Шевиот предпримет какие-либо насильственные действия. Пусть только попробует!
– Да, понимаю, что тебе очень этого хочется.
– Нет, – беспечно откликнулся Никки. – Если Нед прав, и он действительно опасный человек – хотя, признаться, я не верю, что субъект, который предпочитает кошек собакам и шага не сделает без флакона нюхательной соли, может оказаться годным на что-либо! – но тем не менее если это действительно так, то, клянусь честью, он предпримет нечто настолько дьявольски хитрое, о чем мы с вами даже не подозреваем!
– Скорее всего, ты прав, а каждое твое слово лишь укрепляет мою решимость собрать вещи и немедленно отправиться к миссис Мейклсфилд.
– Миссис Мейклсфилд? А, это та особа, к которой вы ехали изначально! Правда, здорово, что Нед не дал вам этого сделать? Иначе вы лишились бы такого удовольствия!
Элинор недаром на протяжении целых шести лет имела дело с подростками, она знала: бесполезно пытаться склонить их к принятию того, что совершенно выходит за рамки их жизненного опыта, потому отказалась от дальнейших попыток убедить Никки войти в ее положение и проникнуться ее страхами. Девушка согласилась, что это и впрямь было бы нелепо – не принять предложение провести неделю в постоянном страхе, и была вознаграждена его порывистым признанием в том, что он с самого начала знал: она – кузина что надо. А потом Никки приложил все усилия к тому, чтобы лишить ее остатков мужества, подробно пересказав теории Джона относительно мотивов убийства де Кастра.
– Джон не думает, что это был один из наших людей, – заявил Никки, расхаживая по комнате с энергичной неугомонностью молодого джентльмена, у которого буквально руки чешутся сотворить что-нибудь. – Понимаете, он убежден, что Луи был всего лишь пешкой, исполнителем, поскольку нам о нем ничего не известно, а наши люди довольно наблюдательны и знают больше, чем можно предположить на первый взгляд. Вся штука в том, что за всем этим делом стоит кто-то другой, более важный, и, быть может, даже не один. И как было бы славно, если бы он прибыл сюда собственной персоной!
– Да уж, это точно! А еще лучше то, что он, судя по всему, человек весьма отчаянный, и поэтому не остановится ни перед чем, стремясь добиться своего.
– Вот именно! Особенно если он полагает, что эта бумага находится в нашем распоряжении!
Элинор, не удержавшись, ахнула от страха, но тут на помощь ей пришел здравый смысл, и она робко предположила, что если бы они располагали этим документом, то наверняка уже вернули бы его законным владельцам.
Никки, тщательно обдумав такую мысль, с некоторым разочарованием вынужден был признать, что в словах кузины что-то есть. Но в следующий миг он, вновь приободрившись, сказал:
– Нет, вы только представьте себе, какая запутанная история! Единственный человек, кто знал, где находится документ, уже похоронен, а теперь в его доме живете вы, и поэтому все поиски должны вестись тайно! Чем дольше я раздумываю над этим делом, тем больше убеждаюсь, что они все безнадежно запутали! Им следовало бы попасть в Хайнунз под каким-нибудь благовидным предлогом. Клянусь Юпитером, точно! Надо было послать кого-нибудь к вам под видом слуги, и тогда ему было бы легче легкого обыскать весь особняк!
Мысли ее тут же устремились к двум девушкам, нанятым миссис Барроу, плотнику, присланному заменить сломанные петли и ножки стульев, и даже мальчишке, помогавшему садовнику в его трудах праведных.
Элинор, привстав с кресла, воскликнула:
– Боже милостивый! Ты хочешь сказать, что человек, который работал здесь все утро… или служанки… или…
– Боюсь, что нет, – с сожалением ответил Никки. – Вы ведь имеете в виду Реддича, не так ли? Должен сказать, мысль недурна, но я знаю Реддича всю жизнь. Что же касается служанок, то разве не приходится одна из них племянницей миссис Барроу, а другая – родом из деревни?
– Разумеется! – согласилась девушка, вновь опускаясь в кресло. – Не понимаю, как я могла додуматься до такой глупости! Это все ты виноват, гадкий мальчишка, потому что внушил мне такие ужасные мысли! А теперь, если подумать, мне нечего бояться того, что какой-нибудь зловещий незнакомец явится в Хайнунз, потому что вряд ли человек, на которого работал де Кастр, знает, что твой кузен был всего лишь посредником.
– Это еще почему? – спросил Никки, во все глаза глядя на нее.
