– Моя прихоть! Ничуть не бывало! Еще никогда в жизни я не был так серьезен! Вы – единственная женщина, которой я хочу сделать предложение руки и сердца. По крайней мере, вы не могли не заметить, что ваше общество доставляет мне несказанное удовольствие.
– Нет! Нет-нет, я понятия не имела… О, прошу вас, перестаньте, милорд! Это какая-то очередная рыцарственная фантазия! Вы не можете говорить серьезно!
В его голосе прозвучало нескрываемое изумление:
– Дитя мое, разве вы когда-либо замечали за мной склонность к рыцарственным фантазиям? Напротив, я опасаюсь, что мои властные, тиранические манеры внушили вам ко мне такое отвращение, что его не смогут преодолеть все мои будущие усилия. Это действительно так?
– Нет, – ответила Элинор. – О нет! Но…
Он нашел ее ладонь и поднес к своим губам.
– Признаю, что использовал вас самым неподобающим образом, но этого больше не повторится. Я намерен окружить вас любовью и заботой, если только вы мне позволите.
Элинор была вынуждена поспешно нырнуть в ридикюль в поисках носового платка. Изо всех сил стараясь, чтобы голос ее прозвучал спокойно и рассудительно, она сказала:
– Из этого ничего не выйдет! Вы очень любезны, милорд, но, прошу вас, подумайте хорошенько!
– Я уже подумал, а называть меня любезным – абсурдно.
– Прошу вас, перестаньте! Это же чистой воды безумие! Подумайте хотя бы о своих сестрах. Что скажут они? Вы намерены жениться на какой-то гувернантке, у которой нет за душой ни гроша!
– Что за вздор вы несете на сей раз? Или вы уже забыли, что всего неделю назад были мисс Рочдейл из Фелденхолла?
– Нет, я не забыла об этом, но, думаю, и вы должны помнить про обстоятельства… смерти моего отца!
– Я прекрасно помню о них, однако то отношение, какое они имеют к вам, боюсь, навсегда останется для меня загадкой.
Элинор умолкла, но спустя мгновение проговорила:
– Я убеждена, что ваши сестры придерживаются иного мнения. Только представьте, каким шоком станет для них известие о вашей помолвке со мной!
– Если я хоть немного знаю свою сестру Джорджи, – отозвался он, – то она уже написала и Элизе, и Гусси, и даже Гарри о том, что Нед наконец-то влюбился по уши.
Элинор очаровательно покраснела в темноте.
– О нет! – воскликнула девушка. – Не говорите так! Она не могла подумать ничего подобного!
– Да, она назвала меня хитрым и коварным, но пообещала не дразнить.
– Я не должна слушать вас! – вскричала потрясенная Элинор. – Нет, это в высшей степени смехотворно! Вы встретили меня всего неделю назад, а потом заставили выйти замуж за своего ужасного кузена!
– Мне повезло, что я не успел узнать вас лучше, иначе я никогда бы этого не сделал.
Она неуверенно рассмеялась, но смех замер у нее на губах:
– Вы невозможны! Буквально невыносимы!
– Я рассчитываю на то, что вы научите меня, как стать не таким невыносимым. Я буду прилежным учеником, обещаю.
Элинор, собравшись с духом, начала:
– Лорд Карлайон!
Он прервал ее:
– А вам известно, что в последнее время я только и мечтаю о том, чтобы услышать из ваших уст свое имя, а не титул?
– Нет, конечно! – немедленно отозвалась Элинор.
Карлайон промолчал.
– А стоит мне подумать о том, как вы называли меня «миссис Шевиот», прекрасно зная, насколько мне ненавистно это имя, – продолжала вдова, разрушая впечатление, произведенное ее прежними словами, – я вообще удивляюсь, что вы можете просить меня об этом!
– Очень хорошо. Когда мы будем видеться на людях, я стану называть вас кузиной, как это делает Никки. Но здесь, в уединении моего экипажа, могу без стеснения заявить вам, Элинор, что полюбил вас всем сердцем и умоляю вас оказать мне честь и вверить свою руку в браке.
– Вы говорите совершеннейшую ерунду и когда-нибудь еще поблагодарите меня за то, что я не пожелала вас слушать! – с упреком сообщила ему Элинор.
– А вот теперь уже вы ведете себя невежливо, – невозмутимо отозвался он. – Я научу вас, как надо отвечать на признания в любви, хорошая моя.
Дрожь пробежала по телу девушки.
– Ох, нет! Умоляю вас… Прошу вас, задумайтесь хотя бы на мгновение! Если вы женитесь на мне, все скажут, что вы сделали это только ради того, чтобы заполучить Хайнунз!
– Не скажут. Вы собираетесь продать Хайнунз, и мы всего лишь приведем поместье в относительный порядок. И тогда я не сомневаюсь, что покупатель отыщется в мгновение ока. Если же после того, как будут уплачены все долги Евстасия, останутся еще какие-то деньги, то вы купите себе на них свадебный наряд, и тогда мы сможем навсегда забыть об этой истории. У вас еще остались возражения?
– Ах, если бы я знала, что мне делать! – вскричала Элинор.
– Будет куда лучше, ежели вы позволите мне наставлять вас, поскольку у меня нет ни малейших сомнений на сей счет.
– Ох, милорд, мне по-прежнему представляется, что вы сделали мне предложение только из-за тех глупостей, которые я когда-то говорила – сущей ерунды! – о том, что вы разрушили всю мою дальнейшую карьеру!
Карлайон повернулся к ней и заключил взволнованную вдову в объятия.
– Знаете, я никогда не думал, что вы можете быть такой глупышкой! – сказал он и поцеловал ее.
Элинор сделала наигранную попытку оттолкнуть его, но, убедившись, что это невозможно, похоже, сдалась и лишь пролепетала, когда вновь обрела такую возможность:
– Ох, Эдвард, не надо!
– Элинор, всю свою жизнь я терпеливо выслушивал подобные глупости. В своих сестрах я способен сносить их с некоторым даже хладнокровием; но в вас я этого не потерплю! Вы согласны стать моей женой или нет?
Сообразив, что умственное расстройство его светлости не поддается исцелению, вдова оставила попытки воззвать к голосу его рассудка, благодарно прижалась щекой к плечу лорда и с непривычной покорностью ответила:
– Да, Эдвард, конечно, согласна! Я хочу этого больше всего на свете!
