Его слова щекотали меня, я не могла отвести глаз от темных блестящих кудрей, спускавшихся на плечи поверх черной футболки. На языке словно таял рахат-лукум, сердце у меня заплясало, все тело обдало жаром.
— Когда я уберу руку, молчи, не шевелись.
Он повернулся и посмотрел на меня, и в зрачках миндалевидных глаз вспыхнуло алое пламя.
Вообще-то, мне не хотелось, чтобы он убирал руку, вообще-то, я была в восторге при мысли о том, что вот мы с ним оказались вдвоем в этом странном месте. Глядя в его идеально правильное, красивое лицо, я содрогнулась от ужаса — как мне такое вообще могло прийти в голову?! Зар-раза! Я силой воли заставила себя не думать о своих, видите ли, потаенных желаниях и сосредоточилась на легкой боли в спине — это часы впились мне в позвоночник. Правая рука оказалась у меня за спиной, а Малик навалился на меня так, что высвободить ее не удавалось. Может, если хорошенько укусить его за руку...
— Женевьева! — Его пальцы прижались к моим губам. — Ты будешь молчать? — Другой рукой он стиснул мне запястье, и браслет из синяков запульсировал в ответ на его прикосновение.
Я свирепо уставилась на Малика. Благодаря шпилькам мы были почти одного роста, а если бы не его ладонь, вполне могли бы поцеловаться. Кивнуть было некуда, так что я заморгала.
— Отлично.
Его рука скользнула ниже, обхватила мне шею, большой палец придавил пульс.
— Какого ле...
Малик сжал мне горло, пришлось замолчать.
— Посмотри налево.
Рука на шее не давала мне выбора. Я посмотрела.
Темнота всколыхнулась и в одном месте чуточку развеялась — получился как будто ненастроенный телевизор. Из театра в коридор выскочил Дарий, кровный раб Рио, и заметался туда-сюда. Мог бы с тем же успехом орать в мегафон, что ищет именно меня. Он запустил пятерню в волосы, от отчаяния фотомодельное лицо неизящно перекосилось. Тут он посмотрел прямо на нас и пустился бежать. Когда он приблизился, я позабыла дышать, но он промчался мимо, даже не глянув в нашу сторону, ухватился за ручку запасного выхода и изо всех сил толкнул.
Дверь не поддавалась.
Да уж, похоже, никакой это был не путь на свободу.
Дарий развернулся и помчался обратно к театру.
Малик постучал пальцем по моей щеке: смотри, мол, дальше.
Я повиновалась, едва не дрожа от ужаса, и медленно повернула голову.
Дарий резко затормозил у туалета и громко постучал в дверь. Ничего не произошло. Он снова постучал, на этот раз дверь отворилась. Дарий исчез внутри, но тут же выскочил обратно, сердито хмурясь. Затем он оглядел пустой коридор и длинными прыжками кинулся в театр.
Я снова повернулась к Малику. Алое пламя в его глазах погасло, остались глубокие черные омуты.
— Мы... мы что, невидимые?!
Он еле заметно покачал головой и ответил полушепотом:
— Не совсем. Нас могут выдать запах, прикосновение, стук сердца, и тогда нас увидят — правда, не люди.
Ясно, значит, он умеет прятаться в темноте не один, а с компанией. Я фыркнула.
— Знаешь, тебе надо поработать над манерами, — прошептала я. — Такая галантность показалась бы старомодной еще в каменном веке. В наши дни принято ограничиваться рукопожатием.
Он ответил мне загадочным взглядом, а потом прижался щекой к моему лицу и втянул воздух:
— Добрый вечер, Женевьева. — Его голос скользнул по мне горячим атласом. — Вижу, ты приняла мое приглашение.
Замечательно, значит, убивать меня он не собирается. А рукопожатия не в его стиле.
— Да, и все было замечательно, но сейчас, извини, мне пора бежать, так что, если не возражаешь, отодвинься капельку... — Я попыталась его оттолкнуть, но это было все равно что толкать бетонного тролля.
— Ночь только начинается, нам многое предстоит узнать, — произнес Малик. — Я пришел к выводу, что ты можешь быть мне полезной. — Вспыхнула усмешка. — У нас есть общее дело.
Кого он дурачит? Когда у тебя с кем-то общее дело, обычно не размазываешь коллег по стенке. Я скорчила недовольную гримасу:
— Прости, не знала, меня ждут в другом месте.
— Да, я знаю. — Он обернулся и оглядел пустой коридор. — Тебя ждут в полицейском участке, но не прямо сейчас.
Ну, если он считает, что я так и буду тут торчать... Я извернулась, высвободила ногу... он протиснул бедро мне между коленок... шпилька застряла в щели в полу, щиколотку пронзила боль...
— Успокойся, — тихо сказал Малик, не глядя на меня. — Нам надо посмотреть еще одно представление.
— Спасибочки. — Я раздраженно вздохнула. — Я на сегодня уже все представления посмотрела.
Малик меня словно бы не слышал, думая о... о чем-то другом. Ладно, он поставил меня в двусмысленное положение, и, хотя сердце у меня колотилось, словно отбойный молоток, не было ни малейших признаков, что его это хоть сколько-нибудь волнует. Он притиснулся ко мне во всех нужных местах, и я все почувствовала бы, как чувствовала, что сердце у него не бьется, что он не дышит: он выключился, как Граф в лифте. И, как Граф и как Рио, он нашел свой способ попросить меня разузнать, от каких чар погибла Мелисса, — с одной лишь разницей: сначала он не хотел меня впутывать.
Он перебил мои размышления:
— Видишь, кто идет?
Из туалета показался Альби, мистер Июнь. Он основательно почесался сквозь форменные штаны и зашагал к театру. Не успел он войти, как из дверей выскочила Рио — она пылала гневом, а ожог на груди пошел пузырями, как свежее клеймо. За ней вышел Дарий, озадаченнее прежнего.
Сердце у меня екнуло.
— Останови сердце, Женевьева. — Малик говорил мягко, но настойчиво. — Замедли пульс, как раньше, иначе ты привлечешь их внимание.
Я глубоко вздохнула и сосредоточилась, но ничего не случилось. Я закрыла глаза. «Один слоник, два слоника...»
— Давай, — прошипел он, — а иначе я сам!
Треклятый джи-зав!
Я скрипнула зубами.
«Пять слоников, шесть слоников...»
— Если нас обнаружат, будет скверно.
Я резко открыла глаза, уставилась на него и процедила:
— Думаешь, мне так легче?
Его пальцы снова сдавили мне горло.
— Зачем тебе столько одежды?
— Чего?!
Он отпустил мою руку, распахнул на мне жакет и потянул за эластичную ткань:
— Это что?
— Мой топ! — Я попыталась отпихнуть его руку.
Глаза у него снова вспыхнули.
— Стой смирно.
Я не могла ему ответить, не могла пошевелиться, не могла ничего сказать, я оледенела по его приказу. Ужас накрыл меня, хлопая огромными крыльями.
