– Да. Чаю?
– Нет, спасибо.
Миссис Ларвуд залила чайник и поставила на газовую плиту, будто не слышала отказа. Сказала из кухни:
– Полагаешь, темные очки нужно носить все время?
– Глаза не в порядке, – ответила Тара.
Скоро миссис Ларвуд вернулась с подносом, на котором были аккуратно расставлены чашки с чаем, кекс, крохотный молочник, сахарница с рафинадом и серебряные щипчики для него. Таре миссис Ларвуд казалась дамой из другой эпохи, каковой она, несомненно, и была.
– Миссис Ларвуд, Джек передал, что вы хотели меня видеть.
– О да. Большое спасибо, что заглянули ко мне.
– Ну что вы, не стоит благодарности.
– Я слышала, вы долго отсутствовали, и хочу поздравить вас с возвращением домой.
– Спасибо.
У Тары возникло странное ощущение, что миссис Ларвуд присматривается к ней, испытывает, старается заглянуть в душу.
– Джек сказал, вы были в Аутвудсе в день, когда пропали.
– Правильно.
– Мне не нравится это место.
– Правда? А я очень люблю там бывать.
– После того, что с вами там произошло?
Тара поставила чашку и внимательно посмотрела на миссис Ларвуд:
– Но вам неизвестно, что произошло там со мной?
– Совершенно верно. Неизвестно. Я надеялась, что вы мне расскажете.
– Это очень долгая история, и, право, у меня нет сил рассказывать ее снова. Я уже многим ее рассказывала, и нет сил повторять в очередной раз.
– Могу вас понять.
– Вы когда-нибудь рассказывали снова и снова одну и ту же историю столько раз, что стирались какие-то подробности, от которых зависит достоверность рассказа? Скоро вы начинаете даже сами сомневаться, и все оттого, что рассказывали ее слишком часто.
– Понимаю. Не желаете кекса? Джеку он очень нравится.
Когда Тара ушла к миссис Ларвуд, Джек решил приступить к исполнению своего плана. Тара ворвалась к нему в спальню с требованием объяснить, зачем он звонил бабушке с дедушкой и сказал, что миссис Ларвуд хочет встретиться с Тарой. Он открыл все, что знал – не так уж много, – но покраснел, упоминая о коте миссис Ларвуд и что печатал для нее объявления. Что-то в том, как Тара посмотрела на него, заставило его заподозрить, что Тара знает истинную подоплеку его истории. Он не мог сказать, каким образом она узнала и почему ему так показалось. Когда она сняла темные очки, чтобы посмотреть на него, а затем села, скрестив ноги…
Он просто почувствовал холодок, только и всего.
От его тети Тары веяло жутью.
Было и кое-что еще, что его очень напрягло. А именно: когда Тара вошла к нему, ее близость вызвала у него эрекцию. Не то чтобы эрекция была для него в диковинку, – вообще-то, такое происходило с ним чуть ли не постоянно. Но она ведь его тетя, а ничья тетя никогда так не действовала на него. Это было неестественно.
После ее ухода он не мог удержаться от вздоха глубокого облегчения. Он вновь сосредоточился на компьютере и стал искать местные кошачьи приюты. Он уже записывал адрес, когда дверь широко распахнулась. Он мгновенно вышел из поисковика.
Это была Джози.
– Что ты делаешь?
Она висела на дверной ручке, крутясь на одной ноге, и улыбалась ему. По крайней мере Джек предположил, что она улыбается. Иногда улыбка Джози больше походила на прорези в хеллоуиновской тыкве.
– Не входи ко мне, не постучавшись! – заорал на нее Джек. – Поняла?
– Ты не должен кричать на меня. Все про тебя расскажу.
Джек встал и выглянул в окно. Отец уже наказывал его за то, что он кричал на сестер, и, выглядывая в окно, он лишь тянул время, стараясь придумать наказание или месть для маленькой сестренки. Но тут он что-то заметил в дальнем углу сада.
Сначала он подумал, что это тряпка, застрявшая в заборе из проволочной сетки. Она слегка трепыхалась на ветру. Рыжего цвета и слишком далеко, чтобы толком разглядеть. Но у Джека возникло плохое предчувствие.
– Что там? – спросила Джози, входя в комнату и становясь рядом с ним у окна.
– Ничего.
– Что ты там увидел? Можно мне посмотреть?
Он оттолкнул ее от окна:
– Ничего там нет.
– Почему мне нельзя посмотреть?
Джек схватил ее за руку и посмотрел в глаза:
– Хочешь, сделаю тебе крапивку?
Джози округлила глаза:
– Нет!
– Тогда помни, как тебе повезло, что у тебя брат, который не делает крапивку. Очень повезло, правда?
– Да.
– Да. Никаких крапивок. Как тебе повезло, что у тебя такой брат.
– Да.
– А сейчас я дам тебе микроскоп поиграть.
– Ты мне его уже давал.
– Заткнись и играй с ним. Не то крапивка. Или что-нибудь вроде этого.
Он вздохнул и вышел, оставив в комнате озадаченную Джози, захлопнул дверь у нее перед носом и помчался вниз.
– Ты куда? – спросила Женевьева.
– На улицу.
Этим вопросом и таким же ответом мать и сын перебрасывались, как мячом, так часто, что ни один из них уже не слышал самих слов, но, похоже, это упражнение удовлетворяло обе стороны. Джек влез в ботинки и, стараясь не выглядеть как спешащий подросток, пошел по садовой дорожке, то и дело озираясь через плечо.
Рыжий флажок раскачивался на ограде в конце сада. Когда он подошел ближе, худшие его страхи подтвердились.
– Чертчертчертчертчертчерт!
Рыже-красный флаг на заборе был вовсе не тряпкой, а высохшим, разодранным трупом рыжего кота, застрявшим в ячейке ограды. Он только наполовину был протащен сквозь сетку там, где она была порвана наверху. Из разодранной шкурки торчали кошачьи кости.
Джек точно знал, что случилось. Лиса – та самая, которую он думал подстрелить, с чего начались все его беды, – выкопала дохлого кота и попыталась уволочь. Дотащила его до дыры в ограде, но тот застрял в острой, перекрученной и сломанной проволоке. И лиса бросила его на произвол природы. Оставила всем на обозрение.
– Чертчертчертчертчертчерт, – продолжал чертыхаться Джек, клацая зубами.
Он шагнул ближе, чтобы высвободить трупик, но к горлу подступила тошнота. Трупик смердел, и сквозь сухую шерсть виднелся череп. Глаза выедены. Джек подавил рвотный позыв.
Он побежал обратно к сараю в пристройке и нашел пару отцовских садовых перчаток. Вернувшись к трупику, попытался, вытянув руку в перчатке, высвободить его. Стараясь не смотреть на него, он схватил мертвого кота за шкирку. В перчатке остался клок рыжей шерсти. Он раскрыл пальцы, ветер подхватил шерсть и унес.
