История с Робби Пеннибейкером в целом доставила столько хлопот, что несколько лет после этого Мастер никого не принимал в Подземелье.
— Твое счастье для меня важнее всего, — повторил Мастер.
Эва медленно поднялась. После подпитки живительной кровью верховного вампира в каждом ее движении чувствовалась сила.
— Что, если твой план вызовет обратную реакцию? Я же все потеряю!
Мастер погладил ее по голове.
— Нет-нет! Доун будет с тобой.
— А потом и Фрэнк, — сказала Эва. — Мне нужен еще Фрэнк.
Темное облако — форма, которую принимал Мастер, — превратилось в клокочущую черную тучу, искрящуюся от вспышек молний.
— Фрэнк?!
Комната содрогнулась от грохота. Сорин выступил вперед, желая предотвратить неизбежное, но… это было не в его власти.
— Мастер, пора готовиться к ночной операции…
С оглушительным ревом старый вампир перевоплотился в самый чудовищный облик — призрачного демона с огромными клыками, материализующего чужие страхи; ужас внушал не столько его смутный образ, сколько вызываемые им ощущения, — каждый, имевший несчастье встретиться с таким монстром, увидел бы в нем свой оживший кошмар.
Ненависть матери, одиночество, нужда… Сорин захлебывался в отвратительном водовороте пережитых когда-то эмоций.
От пронзительного визга затряслись стены. Зажав уши, Эва и Сорин упали на пол. Ни он, ни она не перекинулись в собственное вампирское обличье — серебристое туманное облако: даже на пике силы они выглядели бы ничтожными песчинками рядом с величием Мастера. Как можно сравнивать летний дождик с беснующимся ураганом?
— Тебе нужна моя кровь, Эва! — бушевал создатель. Голос его скрежетал, словно он дробил клыками скалы. — Тебе нужен я!!!
«А отцу нужен кто-то вроде Эвы», — горько думал сын, прикрывая голову руками. Бенедикт вечно выискивал в женщинах непорочность, как напоминание о давно умершей жене. Напрасная любовь…
Мастер переключил внимание на Сорина. Тот не смел поднять глаз. Даже мысль о том, какое чудовище находится перед ним приводила его в трепет — ужасающее воплощение красоты Избранных, искаженное яростью.
«Неужели она совсем меня не ценит? Я же пытаюсь облегчить ей жизнь! — с горечью спросил старый вампир. — Я стараюсь ради общего блага!»
«Нет, Мастер. — Сорин отрицательно покачал головой. — Не ценит».
Он склонился еще ниже, мечтая, чтобы кошмарный демон исчез.
«Она никогда не оценит…»
Глава 23 Подземелье: Голливуд, 1984 год
— Да здравствует Робби Пеннибейкер! — хором воскликнули Избранные, поднимая бокалы с теплой кровью.
Старожилы радостно чествовали нового обитателя Подземелья. Бенедикт следил за ними со стороны и, глядя на блестящие, разноцветные одеяния пирующих, вспоминал далекие страны и восточные базары. Поодаль хлопали в ладоши Обожатели, которые расположились вокруг, как нежащиеся на весеннем солнце кошки.
У этих новых созданий, по мнению Бенедикта, не было шика, свойственного Избранным. Обожатели выглядели суперсовременно: одевались в наряды из какой-то сетчатой ткани, красили волосы во все цвета радуги, укладывали гелем невероятные прически. Низших вампиров породили Женева и Джинни. Много лет назад ветреные близняшки укатили в Европу.
А с возвышения, выложенного мягкими подушками, всеми этими созданиями правил Бенедикт. Сегодня он пожелал присутствовать на празднестве, поэтому принял облик Сорина. Он часто так делал. Настоящий Сорин прятался в покоях Мастера, чтобы Обожатели не узнали о двойнике. Только Избранные всегда знали о присутствии Бенедикта, потому что именно «доктор Вечность» превращал актеров в вампиров. Они поклялись никогда не выдавать его — это требовалось ради безопасности.
Бенедикт с удовлетворением осматривал любимое семейство.
Взор вампира задержался на одной из Избранных — Эве. При виде актрисы Бенедикта охватывал неизменный восторг. Сердце его радостно пело, и сам он трепетал от переполнявших его эмоций. Эва Клермонт сидела среди Избранных, пила кровь и одной рукой обнимала Робби. Маленький вампир робко держался за ее платье. Мастер поймал ее взгляд и подозвал актрису к себе.
Эва послушно встала и пошла к его ложу — ах, как она двигалась! — ведя за собой Робби. Двенадцатилетний мальчик испуганно съеживался, когда Избранные братья и сестры тянулись к нему с поздравлениями. Ему нужна была только Эва.
Она так заботилась о ребенке, что Бенедикт почувствовал укол… ревности! С мальчуганом актриса держалась свободно и непосредственно. Почему она не оказывает такие же простые и приятные знаки внимания своему создателю?
Эва и Робби поднялись по ступеням; вампирша поклонилась, приветствуя Мастера. Мальчик освоит этикет Подземелья позже.
— Мастер, — почтительно сказала Эва, поднеся пальцы ко лбу и склонив голову так низко, что светлые волосы закрыли лицо.
— Посиди со мной.
Актриса выпрямилась, отбросив назад длинные пряди, и дружелюбно улыбнулась создателю. Она усадила Робби по правую сторону от Бенедикта, а сама хотела сесть по левую. Ребенок уцепился за нее тонкими ручонками, не желая, чтобы она уходила и жалобно воскликнул:
— Эва!
Бенедикт ласково потрепал нового сына по макушке. Робби был развит не по годам и быстро стал знаменитым актером. Еще до превращения в вампира он слегка изменил внешний вид — этакий подростковый бунт: превратил аккуратную стрижку в лохматую гриву, а в довершение проколол нос и бровь.
Мальчик-вампир. Как противоестественно!
Мастер посмотрел на Эву, и его улыбка погасла. Все это он сделал лишь ради нее.
Держась на почтительном расстоянии от правителя, актриса села на ручку кресла, в котором сидел Робби, и обняла ребенка за плечи. Эва выглядела довольной, как обычно; в течение года, проведенного в Подземелье она всегда себя вела одинаково, хотя порой в глубине ее глаз Бенедикт замечал грусть.
До сих пор…
— Ты не рада?
— Ну что ты! Очень рада! — Она еще крепче обняла Робби, а он ответил ей полным обожания взглядом. Мастер кивком указал на мальчика.
— Он вроде притих. Ты на него действуешь успокаивающе.
Эва посетила покои Мастера в тот день, когда к создателю привели Робби. Инсценировать смерть оказалось нелегко: мальчишка доставил немало хлопот, убил экономку Пеннибейкеров — одним словом, чуть не выдал себя. После того, как Робби доставили в Подземелье, Сорину пришлось стереть ребенку память. Конечно, подобное отклонение от стандартной процедуры никому не понравилось. Эва помогла утихомирить Робби, у которого вызвало шок превращение, продолжавшееся несколько часов, и все это время новоиспеченный вампир непрерывно орал. Наконец его угомонили.
Внешне Эва изображала удовольствие и улыбалась Бенедикту, а свои истинные чувства выплеснула в Наитие, которым пользовались исключительно создатель и его дитя.
