Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
Атиль показал зубы и громко прошипел:
– Он – мой.
Он прыгнул вперед, и Одем встретил его рычанием. Клинки схлестнулись – раз, другой, быстрее, чем Ярви мог уследить. Третий удар Атиль направил вскользь, понизу, и зацепил ногу брата, когда тот отскакивал назад. Одем снова взревел. Морщась, он обхватил колено и не падал лишь потому, что опирался мечом, как клюкой.
– Перед тобой открывается Последняя дверь, – объявил Атиль.
Одем обрел равновесие, грудь тяжело вздымалась, и Ярви увидел, что серебристая кольчуга на бедре покраснела. Быстро текущая кровь проложила русло от сапога по стыкам между камнями пола.
– Я знаю. – Одем вскинул голову. Из уголка его глаза выкатилась слеза, оставив след на щеке. – Последняя дверь не запиралась за моим плечом все эти годы. – И, полувсхрапнув-полувсхлипнув, он со звоном отбросил меч в темноту. – С того самого дня, с того шторма.
Кровь заложила Ярви уши, когда Атиль высоко поднял меч. Лезвие отразило свет, и острый край клинка засиял холодом.
– Скажи мне только одно… – тихо произнес Одем, не отводя глаз от своей смерти.
На секунду Атиль промедлил. Меч колыхнулся, поплыл вниз. Вопросительно изогнулась бровь.
– Слушаю, брат.
И Ярви увидел, как ладонь Одема сдвинулась, тихонько поползла по спине, пальцы потянулись к рукояти кинжала за поясом. Длинного кинжала с черным эфесом. Того самого, который дядя извлек на крыше башни в Амвенде.
Наш долг – поступать во благо Гетланда.
Ярви одним скачком слетел со ступеней.
Может, он и не показывал чудес выучки на боевой площадке, но как заколоть человека, знал. Он попал Одему под руку, и изогнутое лезвие меча Шадикширрам прошло сквозь кольчугу почти что беззвучно.
– Все, что тебе хочется знать, – прошелестел Ярви у него над ухом, – напоследок объяснит моя сталь! – И, выдернув клинок, отступил.
Одем издал клокочущий полустон. Один пьяный шаг, и он упал на колени. Медленно повернул голову и на мгновение его неверящий взгляд столкнулся со взглядом Ярви.
Потом он опрокинулся набок. И неподвижно замер на священных камнях, у подножия помоста, на глазах у богов, в центре круга воинов, а Ярви и Атиль остались стоять, уставившись друг на друга над его телом.
– Похоже, между нами, племянник, дело не кончено, – сказал его единственный выживший дядя, до сих пор не опуская бровь. – Оставим последнее слово за сталью и в этом вопросе?
Ярви покосился на Черный престол, безмолвно стоящий над ними.
Твердо его сиденье, но тверже ли скамей на «Южном Ветре»? Холоден его металл, но холодней ли снегов на северном краю мира? Больше трон не пугал. Но впрямь ли он столь желанен? Ярви вспомнил отца, как тот сидел на нем – высокий, угрюмый. Мозолистая, в шрамах, рука всегда невдалеке от меча. Верный и любящий сын Матери Войны – таким и нужно быть королю Гетланда. Таков и Атиль.
Изваяния высоких богов пристально следили за ним, словно подталкивая сделать выбор. Ярви переводил глаза с одного каменного лица на другое, а потом глубоко вздохнул. Мать Гундринг без конца повторяла, что Отче Мир прикоснулся к нему, и стало ясно – она была права.
По-настоящему, он никогда не хотел владеть Черным престолом. Так стоит ли за него драться? Стоит ли за него умирать? Ради того, чтобы у Гетланда появилось полкороля?
Ярви разомкнул кулак и выпустил меч Шадикширрам из пальцев. Клинок громыхнул о камень.
– С меня достаточно мести, – сказал он. – Черный престол – твой.
И, склонив голову, медленно опустился перед Атилем на колени:
– Государь.
Виновен
Гром-гиль-Горм, король Ванстерланда, алчущий крови сын Матери Войны, прошествовал в Зал Богов со своей служительницей и десятью воинами из числа наиболее закаленных в боях. Его громадная ладонь расслабленно покачивалась на рукояти громадного меча.
На его плечах, отметил Ярви, лежала новая накидка белого меха, на здоровенном указательном пальце – новый камень, а трижды обернутая цепь на шее удлинилась на пару звеньев-наверший. Поскольку по приглашению Ярви он совершил кровавую прогулку по Гетладну – видимо, он забрал эти вещи у ни в чем не повинных людей, не иначе как вместе с жизнями.
Но когда сквозь щербатые двери он вошел в дом своего врага, стало ясно – его улыбка превосходит по размерам все прочее. Улыбка завоевателя, чьи замыслы взошли урожаем, все противники прижаты к ногтю, а кости легли вверх нужными гранями. Улыбка первого любимца богов.
А потом он увидел Ярви, стоящего между матерью Гундринг и своей матерью на ступенях престольного помоста – и его улыбка погнулась. А потом он увидел того, кто сидел на самом Черном престоле – и та осыпалась совсем.
Дойдя до середины просторного чертога, до места, где в стыках гладких камней до сих пор бурела кровь Одема, Горм приостановился под сердитыми взглядами гетландской знати.
Потом он почесал макушку и молвил:
– Это не тот король, которого мы ждали.
– Здесь многие с вами согласны, – ответил Ярви. – Тем не менее это – законный король. Король Атиль, мой дядя, наконец возвратился.
– Атиль. – Мать Скейр прошипела сквозь зубы. – Гордый уроженец Гетланда. То-то мне показалось, что я помню это лицо.
– Надо было сообщить мне. – Горм нахмуренно оглядел собравшихся воинов и благородных жен и тяжело, через силу, вздохнул: – У меня невеселое предчувствие, что ты не встанешь передо мной на колени как верный вассал.
– Я настоялся на коленях довольно. – Атиль поднялся, как прежде баюкая меч. Все тот же обыкновенный меч, который подобрал на накренившейся палубе «Южного Ветра» и драил, пока клинок не засиял как луна над студеным северным морем. – Если кому и пристало кланяться, так это тебе. Ты стоишь на моей земле, перед моим сиденьем.
Горм качнулся на пятках и уставился на носы сапог.
– Казалось бы – так. Но у меня вечно отекают суставы. Вынужден отказаться.
– Жалко. Ну, может статься, я разработаю их своим мечом, когда заеду летом погостить в Вульсгард.
Лицо Горма посуровело.
– О, заверяю, любого гетландца, перешедшего границу, ждет теплая встреча.
– Так чего ж дожидаться лета? – Атиль одну за одной пересчитал ступени и встал на нижнюю – с нее он примерно на равной высоте смотрел в глаза Гром-гиль-Горму. – Сразись со мной прямо сейчас.
От внезапной судороги, зародившейся в уголке глаза, щека Горма затрепетала. Ярви заметил, как побелели костяшки заскорузлых пальцев на рукояти. Воины-ванстерцы быстро прочесали глазами зал. Угрюмые лица гетландских мужей отвердели.
– Тебе стоило б знать, что Матерь Война дохнула на меня в колыбели, – зарычал король Ванстерланда. – Предсказано, что меня не убить ни одному мужу.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
