Дав выход своему гневу, Кэт начала успокаиваться.
– Да, мы так и договаривались, что у нас нет никаких обязательств друг перед другом. Просто это произошло так внезапно. Я понимала, что рано или поздно это случится, – она горько усмехнулась, – но надеялась, что это произойдет не так скоро.
– И что мы теперь будем делать?
– Я скажу тебе одно, Кленденнинг, – я никогда не соглашусь делить тебя с другой женщиной.
– Ты хочешь, чтобы я ушел?
– Ушел? – Кэт задумалась на мгновение. – Да, думаю, это лучший выход. В любом случае спать вместе мы больше не будем. А если ты останешься здесь, это может случиться. Я всего лишь слабая женщина, даже более слабая, чем я думала.
– Хорошо, я пойду ночевать в меблированные комнаты, – сказал он и несчастным голосом добавил: – Но я хочу, чтобы ты знала...
– Нет! – Она остановила его жестом. – Только не говори мне, что ты сожалеешь и извиняешься. Не хочу этого слышать.
Он беспомощно взглянул на нее:
– Хорошо, Кэт. А что мы будем делать с компанией? Мы остаемся партнерами? Все, как и было?
– Думаю, да. То, что происходит, к делу не относится. И кроме того, мы не сможем заниматься им в одиночку.
Кленденнинг кивнул. Ему было неловко и хотелось найти подходящие слова. Но в конце концов он только неуклюже проговорил:
– Тогда спокойной ночи, Кэт. До завтра.
Когда он был на полпути к двери, она произнесла:
– Кленденнинг?
– Да, Кэт?
– Нам же хорошо было вдвоем?
– Было, Кэт, – серьезно ответил он. – И я запомню это время на всю жизнь.
Когда он уже открыл дверь, она вновь произнесла:
– Кленденнинг! – Да?
– Мне нравится твоя Серена. Больно это говорить, но она мне действительно нравится.
На следующий день в девять утра Серена и Спенсер Хард вошли в зал судебного заседания. Все места были заняты, и многие повернулись в их сторону. Легкий шепоток пролетел по залу.
На этот раз вдоль одной из стен стояло двенадцать стульев с высокими спинками. На одном из них устроился Джейк Барнз. Он нахмурился, встретив взгляд Серены.
Хард подвел Серену к длинному столу, за которым сидел рослый лысый человек среднего возраста с меланхоличными карими глазами.
– Привет, Роби, ты обвинитель?
– По крайней мере так сказал мне судья Андервуд, – мрачно ответил Роби.
– Это Роби Гарт, Серена. А это Серена Фостер, обвиняемая, – представил он их друг другу.
Мужчина поднялся и неуклюже поклонился:
– Здравствуйте, мисс Фостер! К сожалению, я не могу сказать, что очень рад вас здесь видеть. Сами понимаете, при других обстоятельствах...
Серена улыбнулась:
– Здравствуйте, мистер Гарт.
После того как Серена села между адвокатом и обвинителем, Хард прошептал ей:
– Судья Андервуд сделал неплохой выбор. Роби Гарт – опытный прокурор. И он достаточно приятный человек и ведет себя как джентльмен.
Судья Андервуд, требуя тишины, постучал молотком по столу и обратился к Джейку Барнзу:
– Я считаю, можно начинать. Следует выбрать присяжных.
Джейк Барнз прошелся по залу, переписывая имена предложенных кандидатов, затем бросил бумажки в шляпу.
– Двадцать четыре имени, ваша честь.
– Хватит. – Судья Андервуд взглянул на Спенсера Харда. – Адвокат, вы до сих пор уверены, что ваша клиентка невиновна?
– Да, ваша честь, – поднявшись, ответил Хард. Судья Андервуд кивнул.
– Я так понимаю, вы знакомы между собой?
– Да, ваша честь, – одновременно сказали Гарт и Хард.
– Прекрасно. Теперь вы по очереди вытянете из шляпы две дюжины имен. Поскольку я не хочу, чтобы суд затянулся до весны, я ограничиваю вас шестью вопросами. После этого вы можете согласиться или отклонить присяжного.
Первого потенциального присяжного заседателя звали Лестер Томпкинс. Сначала, не вставая со стула, его допрашивал прокурор. Вопросы его были довольно поверхностны. Главной целью Гарта было выяснить, считает ли присяжный, что женщин можно судить по обвинению в убийстве и приговаривать к повешению так же, как и мужчин. Лестер Томпкинс был полностью с этим согласен, и Гарт был удовлетворен. Хард быстро набрасывал на бумаге свои вопросы.
Когда пришла его очередь, он поднялся и спросил:
– Мистер Томпкинс, вы знаете обвиняемую Серену Фостер?
– Нет, сэр, лично не знаю.
– Но вам известно о смерти Мадлен Дюбуа и о многочисленных слухах, что это именно Серена виновна в ней?
– Да, – Томпкинс расплылся в улыбке, – думаю, об этом слышали все в Вирджиния-Сити.
– Повлияет ли то, что вы слышали раньше, на ваше окончательное решение?
– Нет, сэр, – ответил Томпкинс. – Я буду исходить только из того, что услышу... хм... в зале суда.
– Вы имеете в виду – из свидетельских показаний?
– Это именно то, что я хотел сказать, – энергично кивнул Томпкинс.
– А то, что обвиняемая является официальной хозяйкой дома терпимости под названием «Рай», хотя она никогда им не управляла... это не повлияет на ваш вердикт?
В зале раздались смешки, и судья Андервуд застучал молотком.
Лестер Томпкинс улыбался.
– Вы будете отвечать на вопрос? – спросил его Хард.
– Простите, я уже забыл, о чем вы спрашивали.
– Скажите, мистер Томпкинс, вы когда-либо участвовали в качестве присяжного в суде, где обвиняемой была женщина?
До того как Томпкинс успел ответить, поднялся Роби Гарт:
– Ваша честь, боюсь, что у мистера Харда туго с арифметикой. Положено шесть вопросов, а сейчас защита задает уже седьмой...
Судья Андервуд улыбнулся:
– Адвокат, вы увлеклись. Боюсь, что вы уже задали шесть полагавшихся вопросов.
Хард открыл было рот для протеста, но потом пожал плечами и сел.
– Защита согласна на этого присяжного.
Дальше все шло по той же схеме. Хард изменил только один вопрос: теперь он спрашивал каждого, женат ли он. И все шестеро отклоненных им присяжных были женатыми людьми.
К полудню двенадцать присяжных заседателей были выбраны. Хард откинулся на спинку стула, не сводя с них изучающего взгляда, и тихо сказал Серене:
– Не так уж и плохо. Я думал, будет хуже. По крайней мере они все солидные и приличные люди. А насколько они окажутся здравомыслящими, это уже другой вопрос.
– Судья, почему вы не соглашаетесь на женатых?
