«Он просто создан для того, чтобы разбивать женские сердца. Знаешь, скольких он уже бросил? Я наблюдала это собственными глазами», — вспомнила Бесси свои слова, сказанные ею Сьюзен.
«Может, он еще не встретил свою половину», — ответила Сьюзен.
Бесси была уверена, что именно она является его половиной. Так же, как он был идеальным мужчиной для нее. Казалось, Рей должен был ухватиться обеими руками за возможность стать счастливым после своего сиротского детства. Но — он и не думал хвататься. А она не могла навязывать ему свою любовь, поскольку из собственного опыта знала, к чему это может привести.
Не так давно у Бесси был жених. Алан Кейтс. Красивый, умный, обладающий чувством юмора, Алан, как и Бесси, родился и вырос в Бендиго. В школе он пользовался бешеным успехом у девчонок, поэтому Бесси была удивлена, когда он вдруг начал ухаживать за ней в университете. Алан утверждал, что любит ее, потому что она приятно отличается от девочек, с которыми они выросли. В итоге он сделал ей предложение.
Их помолвка была омрачена решением Алана вернуться в Бендиго и баллотироваться на пост мэра города. В семействе Кейтс мужчины традиционно становились мэрами. Бесси взбунтовалась, она всю жизнь мечтала вырваться из родного захолустья, и вот, когда цель близка, Алан предлагает ей вернуться в Бендиго и похоронить себя там! Алан, однако, упорствовал, поскольку до сих пор его попытки изменить Бесси на свой лад были успешными. Но, как говорится, нашла коса на камень. Когда Бесси поняла, что ее «приятное отличие» в глазах Алана немного померкло, она вернула ему обручальное кольцо.
А Рей... Рей принимал ее такой, какая она есть, и это отчасти ставило Бесси в тупик. Она хотела позвонить сестре и посоветоваться с ней, но потом отказалась от этой идеи. Ей и так тяжело, а разговор с Пегги, которая очень счастлива в браке, лишь усугубит ее состояние.
— О черт! — в сердцах воскликнула Бесси.
Она злилась и на себя, и на Рея. И проклинала тот разговор, с которого, собственно, все и началось.
1
После ужина Бесси удобно устроилась в кресле, намереваясь посмотреть комедию с любимым актером. Не успела она включить телевизор, как зазвонил телефон. Она сняла трубку и, услышав знакомый голос, закатила глаза к потолку. Это мог быть кто-то из друзей, могли ошибиться номером или, на крайний случай, звонивший мог оказаться телефонным террористом, но нет, это была ее дорогая мамочка. Бесси любила свою мать, но все их разговоры сводились к одному — к ее личной жизни, и это выводило Бесси из себя.
Она вытянула ноги и уже собралась положить их на журнальный столик, но внезапно передумала, словно испугавшись, что Элизабет Уайт могла увидеть это и отчитать за плохие манеры.
— Привет, мамочка, как вы там поживаете? — вежливо поинтересовалась Бесси.
— Мы-то хорошо, — ворчливо ответила Элизабет. — Меня больше волнует, как ты живешь. Надеюсь, ты здорова и завтра не позвонишь нам, чтобы сообщить о внезапно свалившем тебя гриппе.
Бесси едва не застонала. За последние несколько лет она ни разу не притворялась больной, чтобы увильнуть от семейных сборищ, которые регулярно устраивала ее мать. Обычно Бесси ссылалась на большую загруженность по работе. Но в этом году она клятвенно обещала приехать, поэтому в отговорках не было нужды.
— Ну что ты, мамочка, я обязательно приеду, — сказала Бесси. — Я очень соскучилась по всем вам и буду с нетерпением ждать встречи.
Почти по всем, мысленно добавила она.
— Мы тоже ждем встречи с тобой, дорогая, — сказала Элизабет. — Особенно бабушка. Когда я была у нее в больнице на прошлой неделе...
— В больнице? — испуганно спросила Бесси, обожавшая свою бабушку. — Пегги сказала мне, что она нездорова, но о больнице ничего не говорила.
Бабушка слабела с каждым годом, и состояние ее здоровья беспокоило Бесси. Элизабет не преминула воспользоваться этим.
— Знаешь, от чего бы твоей бабушке сразу полегчало? Я тебе скажу. Известие о том, что рядом с тобой появился достойный человек, готовый заботиться о тебе до конца твоих дней.
Ну вот, началось! — раздраженно подумала Бесси. Хоть бы разок для разнообразия поинтересовалась моей работой!
— Ты всегда была слишком независимой, — продолжала тем временем Элизабет, оседлав своего любимого конька. — Но лично я назвала бы это ослиным упрямством. Не успеешь оглянуться, как тебе стукнет пятьдесят, а ты по-прежнему будешь одна как перст, — подвела она плачевный итог, который Бесси слышала уже много раз.
Она не стала напоминать матери, что до пятидесяти ей еще очень далеко, поскольку знала по опыту, что это чревато очередной получасовой нотацией. Бесси откинулась на спинку кресла, чтобы было удобнее пережидать набивший оскомину монолог матери.
Она уже достаточно давно перебралась из своего родного городка Бендиго в Мельбурн, но ее родные, убежденные, что главным для женщины является замужество, продолжали доставать ее по телефону с этой, как считала Бесси, навязчивой идеей. Однажды она довольно близко подошла к осуществлению семейной мечты, но заключенная помолвка была расторгнута, и Бесси долго не могла прийти в себя от облегчения. Одна мысль о том, что она могла провести всю свою жизнь рядом с человеком, желавшим изменить ее по своему образу и подобию, приводила Бесси в ужас.
Когда ее сестра Пегги вышла замуж, Бесси обрадовалась, решив, что мать успокоится, пристроив хотя бы одну из двух дочерей, но не тут-то было. Элизабет Уайт была возмущена тем, что младшая дочь замужем и ждет ребенка, в то время как у старшей нет даже поклонника.
Пока Элизабет бубнила в трубку, предрекая упрямой дочери тоскливую одинокую старость, Бесси смотрела на увядшие цветы и думала о том, что давно не поливала их.
— Бесс, ты меня слушаешь?
— Да... конечно, — встрепенувшись, ответила Бесси.
— Я спросила, тот Чэп до сих пор треплет тебе нервы?
Наконец-то мать перешла на другую тему, хотя Бесси понятия не имела, о чем она говорит.
— Чэп?
О Господи, должно быть, она имеет в виду Мэттью Чэпмэна, вице-президента фирмы, в которой работала Бесси. Она была единственным специалистом-женщиной в мужском коллективе проектировщиков. По мнению Чэпмэна, который осмотрительно не высказывал его Бесси, она, будучи женщиной, должна не проектировать здания, а приносить начальству кофе и отвечать на телефонные звонки. К счастью, другой совладелец фирмы придерживался более демократичной точки зрения.
— Ты имеешь в виду Чэпмэна? — спросила Бесси.
— Я не помню его имя, — недовольно ответила Элизабет. — Тот, который постоянно придирается к тебе. Если бы ты встретила хорошего человека и родила детей, тебе вообще не надо было бы работать.
Бесси стало обидно. На их курсе училось вообще мало девчонок, и она была лучшей среди них. И сейчас ей приходилось вкалывать, чтобы доказать, что она не хуже, а может, даже лучше своих коллег-мужчин. Бесси было досадно, что ее семья словно не замечала ее успехов в учебе и в работе, хотя они могли бы гордиться ею.
