— Кузины? Ну в таком случае… Я уверена… Если вы считаете, что так будет лучше, мистер… — Миссис Бичем осеклась и бросила на Филаделфию вопросительный взгляд. — С вами все в порядке, моя дорогая?
— Да, — ответила Филаделфия слегка охрипшим от страха голосом. — Я чувствую себя превосходно. — Она попыталась выдернуть руку, но Тайрон так крепко держал ее, что все усилия оказались напрасными.
— Не смущайтесь, кузина, за вашу минутную слабость, — сказал он суровым тоном. — Я думаю, что все вас понимают. Обопритесь о мою руку.
Это был приказ, но вместе с ним и возможность с честью выйти из неловкого положения. Кроме того, она подозревала, что если не воспользуется его предложением, то он просто вытащит ее из павильона. Она положила свою дрожавшую руку на его, моментально почувствовав исходящую от него силу. Она попыталась успокоить себя тем, что является приятельницей Эдуардо, но не знала, что ему про них известно, особенно состоят ли они в браке.
— До свидания, леди, — услышала она голос Тайрона, и он повел ее к выходу.
Филаделфия что-то невнятно пробормотала дамам. Она понимала, что ей надо как можно скорее уйти из павильона, прежде чем он начнет оскорблять ее у всех на виду.
Легкий ветерок немного развеял ее страх. По крайней мере теперь она была уверена, что Тайрон снова не поставит ее в неловкое положение, хотя от этого ужасного человека можно было ожидать чего угодно. Когда он наконец заговорил, они были уже в двух кварталах от павильона.
— Остановимся здесь. — Тайрон указал ей на ближайшую парковую скамью.
— Я не хочу садиться, — возразила Филаделфия. — Мне бы хотелось поскорее вернуться в номер.
Суровые черты его лица смягчились
— Нам лучше поговорить в общественном месте, мисс Хант, но если леди приглашает меня к себе в комнату, то я не имею привычки отказываться. — Он сухо рассмеялся, увидев, как она быстро повернула к скамейке.
Филаделфия шла по покрытой росой траве, и ее ноги дрожали в коленках. Он знал, кто она такая! Неужели Эдуардо сказал ему? Если это так, то что ему от нее надо?
Филаделфия опустилась на скамью и с испугом наблюдала, как Тайрон подходит к ней. Высокий, крепко сбитый, с упругими мышцами, он держался настороже, словно чего-то опасался и готов был в любой момент выхватить из-за пояса пистолет, как это делают ковбои. Она видела таких людей в Чикаго в сезон перегона скота Ей приходилось рассматривать дагерротипы в журналах — на них были изображены мужчины с оружием, заткнутым за пояс. Однако у этого человека вид был еще более опасный. Она внезапно поняла, что он больше похож на налетчика.
Тайрон не сел на скамейку, а поставив рядом с Филаделфией согнутую в колене ногу, положил на нее руки и склонился к девушке. Ему не надо было прибегать к такому акту запугивания. Взгляда его бесцветных глаз, контрастирующих с бронзовой, обветренной кожей лица и черными волосами, было вполне достаточно. Возможно, при других обстоятельствах Филаделфия нашла бы его даже привлекательным, но в данный момент она чувствовала себя как заключенный в ожидании приговора, и все в нем, каждая черта, вызывало у нее только страх.
— Меня всегда удивлял вкус Эдуардо относительно женщин. Вы являетесь на удивление прекрасным исключением.
Глядя прямо перед собой, Филаделфия проглотила это оскорбление. Ей словно нанесли удар ножом.
— Я приехал сюда, чтобы наставить Эдуардо на путь истинный.
— Вы имеете в виду меня? — спросила она подавленно.
Почему она позволяет ему так грубо с собой обращаться? Наверное, потому, что она совершенно беззащитна. Он знает, кто она. Ее выбросят из отеля и попросят уехать из Саратоги, если широкой общественности станет известно, что она не жена, а любовница Эдуардо.
— Я имею в виду то, что мужчина иногда принимает жалость за любовь.
— Жалость? — Это слово так удивило Филаделфию, что она решилась посмотреть на него. — Почему Эду… мистер Таварес должен жалеть меня?
— Что еще он может испытывать к молодой хорошенькой леди, оказавшейся в таком положении? Ваш отец умер. Вы лишились дома. Эдуардо воображает себя галантным кавалером. Он, считая себя человеком чести, решил вмешаться в вашу судьбу.
Мужество совсем покинуло Филаделфию. Откуда он так много знает, если не от самого Эдуардо?
— Это он вам сказал? — спросила она.
— А вы ожидали чего-то другого? Думали, что он признается в вечной любви к вам?
Конечно, именно на это она и надеялась. Слова Тайрона задели ее за живое, и она почувствовала себя так, как будто ей воткнули под ногти иголки. Когда Эдуардо успел все рассказать ему, до или после их ссоры?
— Я не имею ни малейшего представления, что мог сказать вам мистер Таварес. Почему бы вам меня не просветить?
Он выглядел таким довольным, словно она покорно положила голову на гильотину.
— Он сказал мне, что не собирается просить вашей руки, поэтому я бы на вашем месте глубоко задумался над тем, в какое положение вы попали.
Филаделфия почувствовала, как краска стыда заливает ее лицо.
— Вы принимаете меня за бесстыжую…
— Наоборот, я нахожу вас очень привлекательной и разумной, — ответил он, но выражение его глаз говорило обратное. — Но может быть, я ошибаюсь относительно вас. Возможно, вы считаете ваше положение вполне нормальным. Вчера я видел на вас прекрасные изумруды, а это неплохая плата за потерю целомудрия. Эдуардо — богатый и щедрый человек. Драгоценности, наряды, отличная компания: вам будет трудно найти мужа, подобного ему.
Филаделфия чувствовала себя как в аду. Она поднялась, и ее лицо оказалось всего в нескольких дюймах от лица Тайрона.
— Выражайтесь яснее, мистер Тайрон. Что конкретно вы хотите от меня?
Он холодно улыбнулся:
— Я хочу, чтобы вы ушли от Эдуардо. Он хочет вас, но вы ему совсем не нужны, и уж, конечно, он не будет содержать вас вечно. Если у вас проблема с деньгами, то я могу вам немного подкинуть.
Этот человек презирал се, ненавидел, оскорблял, и она это сразу почувствовала. — Но почему?
Он снова окинул Филаделфию долгим пренебрежительным взглядом, и она вся задрожала, хотя они стояли в людном месте и мимо них все время шли люди.
— Вы знаете, что такое caboclo? — Филаделфия покачала головой, и он разъяснил: — Это бразильский метис, чьи предки были индейцами, португальцами или испанцами и в чьих жилах течет также и африканская кровь. Некоторым женщинам безразлично, что за ребенок у них родится, но в Новом Орлеане женщины вашего положения считают, что они запачкают себе юбки, если будут идти по одной стороне улицы с мулатом. А вы выбрали такого мулата себе в любовники, мисс Хант. Я только оказываю вам услугу. В следующий раз выбирайте себе любовника более тщательно.
Филаделфия была просто в шоке от такого оскорбления.
