Мальчишки смотрели виновато и шкодливо.
– Скажу отцу. – Мамаша взяла их за руки. – До свидания, Надежда Игоревна!
Пришла уборщица, за ней запоздавшие мамы-папы – разобрали последних.
Воспитатели устало опустились на стульчики.
– Хорошо бы и за нами кто-нибудь пришел, – мечтательно протянула Тамара. – Взял за руку и увел...
Надежда вдруг зажала рот ладошкой и убежала в туалетную комнату. Тамара озабоченно посмотрела вслед, стянула белый халат, открыла свой шкафчик. Вынула сапоги. Нужно одеваться и идти домой, а неохота...
Надежда вернулась бледной.
– Кажется, я траванулась чем-то...
– Активированный уголь! – вспомнила Тамара и метнулась к шкафчику. – Выпей сразу десять штук. У меня так было!
Принесла воды.
Надежда запила таблетки и присела.
– Поедем сегодня ко мне? – попросила она. – Завтра выходной...
В это время в раздевалку вошла какая-то дама в шубке.
– Вот вы где устроились! – воскликнула весело. – Едва нашла!
– Ой, Мариша! – обрадовались обе.
Обнялись, почмокались и сразу оживились.
– Как ты нашла-то? – спросила Надежда. – Я ведь тебе не говорила!..
– У меня нюх, – бойко похвасталась та. – От меня ничего не скроешь!.. А что? У вас тут совсем неплохо. Тишина, дети, горшки...
– Такая бывает тишина!
– Времени у нас в обрез! – Марина моментально стала деловитой. – Быстро собираемся, и поехали. Я на машине! Пробки – жуть, едва прорвалась.
– Куда? – Надежда с Тамарой переглянулись.
– На Дубровку. Сегодня сороковой день. Велено достать тебя из-под земли.
– Кем велено?
– Сама знаешь! Крикаль теперь вспоминает о тебе на каждом совещании. А Беспалый – и вовсе легенда.
– Ты бы сначала позвонила.
– Думаешь, не звонила? Дома ты не ночуешь, сотовый вечно выключен. Что, уже не ждешь звонка?
– Я ничего не жду. – Надежда отвернулась, стала снимать халатик. – И никуда не поеду.
– Ну ты даешь, подруга! Я проявила чудеса изобретательности, чтоб вычислить и найти! А она не поедет!
– Мне не хочется встречаться, – сухо объяснила Надежда. – Ни с кем. Потом, может быть. Когда время пройдет. Сейчас не могу. Тем более на Дубровку...
– От прошлого не спрячешься, – философски изрекла Марина. – И в детском садике не отсидишься.
– Крикаль опять начнет уговаривать. Мне это неприятно.
– Что тебе Крикаль? Все спрашивают – где ты, как ты. А я не знаю, что сказать. Ушла в небытие. Все, поехали! Надежда, и ты давай с нами.
– Извини, Марина... Я сегодня плохо себя чувствую. Правда...
– Заболела, что ли?
– Не знаю... Чем-то отравилась. Целый день тошнит.
– Тошнит? – Марина пригляделась к ней. – Целый день?
– Вчера вечером копченую курицу ели с Томой. – Надежда одевалась. – Так захотелось... Ей ничего, а мне дурно.
– При чем здесь курица? – хитренько прищурилась Марина.
– Ну их же, знаешь, коптят, когда начинают портиться...
– А огурчиков солененьких тебе не хотелось?
– Не намекай, не хотелось.
– А и намекать нечего, – отрезала Марина. – Ты беременна.
– Мне тоже так кажется, – вдруг поддержала Тамара. – Я говорить тебе не стала. Думаю, посмотрю еще день-два... Тебя же и позавчера тошнило.
– Конечно, вы лучше меня знаете! – огрызнулась Надежда. – А я, глупая, не понимаю.
– Ты не сердись, а радуйся! – Марина взяла ее за руку и подвела ближе к свету. – Дай-ка посмотреть на тебя. Ну точно, возле губ начинается пигментация. Вы залетели, мадам!
– Я тоже заметила, Надь, – добавила Тамара.
– Да пошли вы! Я что, в зеркало не смотрюсь?
– Не смотришься. Иди-ка ты, девушка, сама. В консультацию. И становись на учет!
– Хватит смеяться-то...
– Давай, не темни, признавайся, – весело приставала Марина. – От кого зачала, дочь моя? Кто у нас будет папа?
Надежда вынула зеркальце, внимательно осмотрела лицо, потрогала кожу возле губ. Достала салфетку и лосьон, смочила и потерла щеки.
– Не ототрешь! – засмеялась Марина. – Давай спорить?
Из игровой комнаты вышла уборщица с ведром и шваброй.
– Девки, идите домой! – проворчала она. – Нечего тут хихикать. Мыть буду...
– Тетя Лиза! – позвала ее Тамара. – Поди к нам!
– Ну чего?
– Теть Лиз, посмотри на Надежду Игоревну!
– Чего на нее смотреть-то? – Уборщица окунула швабру с тряпкой в ведро.
– Заметно у нее на лице что-нибудь?
– Да что вы в самом деле? – возмутилась Надежда. – Устроили тут...
– Погоди-ка. – Старушка насторожилась. – По глазам, так беременная. Вон какая поволока. Значит, две души в тебе... Тошнит?
– Еще как! – счастливо засмеялась Тамара. – Только скрывает, а на самом деле – третий день.
– Сейчас-то можно еще скрывать, – сказала тетя Лиза, с грохотом переставляя тяжелое ведро. – Фигурка у тебя стройная, так скоро живот не скроешь... Эх, девки!
Илья заметно похудел, сменил очки, утратил английский стиль в одежде и поведении – свитерок под пиджаком, волосы всклокочены, на столе бумажный завал.
Он что-то писал и одновременно говорил по телефону.
Занятый, не услышал, как отворилась дверь и вошла Рита. Зимнее пальто с меховым воротником, модная шапочка – эдакая миниатюрная леди. Разве что школьный рюкзачок за плечами.
Она с любопытством понаблюдала за Ильей, после чего постучала в дверь:
– Тук-тук, здравствуйте!
Илья оторвался от дел – обрадовался ее приходу, махнул рукой:
– Проходи, Маргарита!
Она сняла рюкзачок, пальто – убрала все в шкаф. Чувствовалось, в этом кабинете она была частенько и все ей здесь знакомо. Потом уселась в кресло-качалку к холодному камину, поправила волосы и замерла в позе маленькой госпожи.
Илья отбросил трубку и вместе с ней – озабоченный вид. Подошел к камину, засуетился.
– Сейчас я растоплю! Ты, наверное, замерзла?
– Не нужно, Илья, – важно ответила она. – Я пришла ненадолго. Мне через два часа в музыкалку.
– Ну, как твои дела? – Илья приставил стул и сел. – Почему ты вчера не позвонила?
– Я была занята.
– Мы же с тобой договаривались?
