Но это вовсе не благотворительность. Вот еще. Ну как ему правильно объяснить? Что ей делать в Уичите, теперь, с отъездом мальчиков? Обеды в клубе? Званые ужины? Да ну. Ей сам бог велел помочь этому ребенку. На Центральном вокзале Кора ничего не узнала о том, кем выросла бы с бедняжкой Мэри О’Делл. Да и что в этом толку? У нее же всегда были Кауфманы. Они и сейчас с ней, стоят рядом и подбадривают. «Мы хотим взять тебя к себе. Будешь нашей маленькой девочкой». Она вспомнила, как мама Кауфман в своем чепце нагнулась: «У нас уже приготовлена комнатка. Для тебя. Окошко есть и кроватка. И маленький туалетный столик».
– Йозеф. Разумеется, ты будешь зарабатывать на жизнь сам. Найдешь хорошую работу. – Она услышала в своем голосе отчаяние, мольбу. Она просила для себя. Она хотела помочь этой девочке, как помогли ей; и хотела быть с ним, пусть просто видеться, просто видеть его. Ей отчасти верилось, что это она заслужила.
– Мой муж влиятельный человек. Он поможет тебе найти работу. А я буду смотреть за Гретой.
Йозеф посмотрел на нее как на ненормальную:
– Затшем твоему мужу мне помогайт?
– Он мне обязан. – Она произнесла эти слова и почувствовала, какая в них правда. – А еще он добрый.
Кора закрыла рот рукой. Она понимала, что звучит это все и впрямь бредово. Она предлагала ему прыжок в неизвестность, да еще вместе с ребенком. Он не бывал в Уичите. Не знает Алана. И ее саму не знает настолько, чтобы вручить ей свою судьбу и судьбу дочери. Да и она его знает не лучше. Но, с другой стороны, хорошо ли она знала Алана, когда прыгнула в неизвестность сама? А ведь с Аланом все происходило как положено: долгое сватовство, помолвка, благословение его семьи и Линдквистов. И что, помогли все эти традиционные предосторожности? Не помогли – ее попросту надули. По правде говоря, разве она не успела узнать о Йозефе больше? Еще больше узнать, пожалуй, и невозможно.
– Ты всегда можешь вернуться. Если Грете будет плохо, если тебе самому будет плохо, просто вернешься. – Кора держала руки по швам. Сейчас не надо до него дотрагиваться: не так поймет. – Я дам вам денег на обратные билеты, еще до отъезда. Вы сможете вернуться и ничего не потеряете.
Она смотрела на него. Она ждала ответа. Что еще сказать, какие доводы приводить, она не знала. Да, возможно, слишком самонадеянно полагать, что она нужна Грете. А вдруг получится? Разве Кауфманы знали точно? Что они могли знать заранее? Что они могли знать о ней? Но Кора хотела попробовать. Готова была встать перед ним на колени, если надо.
На лестнице послышались шаги, а потом снаружи повернули ручку. Сердце у Коры ушло в пятки: входная дверь не заперта! Луиза сдержала слово. Кора потуже затянула пояс пеньюара и проскочила мимо Йозефа. Успеть к двери! Она боялась, что Луиза от неожиданности закричит и напугает Грету, и больше ни о чем не думала.
Луиза стояла в дверях гостиной и в недоумении взирала на стол.
– Кора, – с поразительным спокойствием произнесла она, – что там у вас за девочка под столом сидит?
Она повернулась, и глаза у нее стали как плошки: Кора поняла, что из ванной вышел Йозеф и Луиза видит, что они вместе, видит пеньюар и распущенные волосы. Кора глянула на Луизу, открыла рот и хотела было произнести что-то спасительное, но правильные слова не шли на ум.
– Кора? – Черные брови поползли вверх.
Кора молча задрала подбородок. Слишком много предосторожностей, слишком много сложностей ради того лишь, чтобы не потерять лицо. Если Йозеф согласится, если они поедут в Уичиту, нужно сочинить план, придумать, что говорить соседям и друзьям. Готового плана у нее еще не было, так что лучше не говорить ничего, не выдумывать пока никакой истории; придется уж постоять здесь как столб и потерпеть Луизу, которая, сбросив оторопь, пришла в экстатический восторг и захохотала – обидно и заливисто. Ну и славно. Это Кора снесет. Этот смех положит начало справедливому наказанию за ее слепоту и за все глупости, что она Луизе наговорила. Надо умереть и воскреснуть – в жизни еще будет столько хорошего. А пока Луиза заслужила эти минуты; пусть посмеется над ней как следует наконец.
Часть третья
– Так ваша мечта заключается в том, что я должна стать вашей любовницей, если не могу быть вашей женой? – спросила она.
Жестокость этого вопроса поразила его. Дамы его круга старались не употреблять это слово в разговоре – каким бы выразительным оно им ни казалось. Ачер заметил, что мадам Оленская произнесла его так непринужденно, словно оно являлось неотъемлемой частью ее вокабуляра. Он невольно задумался о том, не наследие ли это ее горького прошлого. Молодой человек вздрогнул и поспешно сказал:
– Я хотел бы… я хочу перенестись вместе с вами в такой мир, где подобные категории не существуют и где мы будем открыто любить и жить друг для друга. Все остальное перестанет для меня существовать.
Элен глубоко вздохнула, а потом опять расхохоталась.
– Хотелось бы мне знать, друг мой, где такая страна? Вы там, часом, уже не были? – насмешливо поинтересовалась она.
Эдит Уортон. «Век невинности»[32]
Я никого не боюсь. У всех – две руки, две ноги, брюхо и голова. Вы вдумайтесь только.
Жозефин Бейкер
Глава 18
Дома. Поезд пришел почти в полдень. На станции Алан поцеловал Кору в щеку и посмотрел на нее долгим взглядом, чтоб она заметила его тревогу, но был дружелюбен, Йозефу пожал руку, а Грете дал леденец из жилетного кармана. По дороге к машине расспрашивал о поездке и извинялся за то, что в Уичите нынче такая жара. Последняя волна перед осенью, сказал он, поглядывая в безоблачное и бескрайнее небо.
– Делла расставила по всем комнатам вентиляторы, – заверил он, будто каждый день получал телеграммы про то, что, мол, дорогой муж, через три дня я приеду из Нью-Йорка с гостями: давно потерянным и вновь обретенным братом и его маленькой дочерью, оставшейся без мамы.
Грета боялась лезть в машину – никогда раньше в них не ездила, – так что Йозеф устроился с ней рядышком на заднем сиденье и тихонько отвечал на вопросы: да, это Уичита; да, мы едем в дом к тете Коре. Да, там будет для нее кроватка. Что за высокий дядя ведет машину? Это муж тети Коры, дядя Алан. Кора, сидевшая впереди, повернулась и взглядом подбодрила Йозефа – кажется, это было нелишне, – а потом украдкой глянула на Алана. Перед отъездом из Нью-Йорка она получила от него краткий ответ, в котором значилось только, что Делла, как Кора и просила, подготовит комнаты мальчиков к приезду гостей. И вот теперь он вел машину и продолжал беседу, говорил о библиотеке и здании городской администрации, шутил, что линия горизонта в Уичите для них, наверное, непривычно скромна. Когда Йозеф сказал, что город, кажется, приятный, Алан как будто и не заметил его акцента. Но что он чувствовал на самом деле, Кора не знала: Алан всегда вежлив. Может, рад за нее, а может, озадачен. Может быть, поверил ее лжи.
