Его совершенно спокойно пропустили, на грудь ему злобный цепной пес зампокадрам прикрепил толстый тяжелый бейджик «Пресса», почти современный миникомпьютер, так как высвечивал фотку Моргатого анфас, а при нажатии на фейс и в профиль за тонкой решеткой кадра. Также его фамилия с ошибкой – «Эмаратый» – значилась и в списке, но подслеповатая тетка на турникете сочла эту ошибку незначительной, провела толстым черным ногтем до низа и пустила, сообщив – «Значитеся». «Эх, сменить что ли фамилию, – кумекнул Эдька. – Эмиратый. Да и имя. А отчество – аннугилировать, – выразился мачо по-научному, вспомнив, что тянется в физически ученый клоповник. – Хазбулат Эмиратый. Неплохо!»
В широкой полуовальной зале с подъемом, на манер отельных турецких амфитеатров с полуголым славянским кордебалетом вместо гладиаторов, уже роился и гудел народ – ученые и недоучки. Посередке в третьем ряду мачо разглядел скукожившегося их газетчика – гаденыша Сидорова, но не заметил его и отвернулся. Посреди залы на пустом пятачке, оставленном словно для дискуссионных танцев научных пар, топорщилась кафедра для докладов, а также стоял столик для преферанса с лежащей на нем книгой, толстенной, толщиной в жопу одной мачевой знакомой Муры. «Кто такую прочтет, – изумился мачо, – сразу в психуху».
В президиуме рассаживались ученые лица с выражениями обделавшихся перед пенсией в метро бухгалтеров, осанистый поп с метровой бородищей оглаживал сияющую рясу и еще какие-то, злые и сухие, перебрасывались злостью и бумажками. Однозвучно завопил колокольчик в руках одного из последних, однозначно созывая внимание.
– Господа! – протяжно и тяжеловесно возвестил звонарь. – Мне, заместителю директора местного Научного центра мировой науки Института физики Общей земли поручено. Разрешите открываем междурегиональную собрание-конференцию «А ты внес взнос в копилку Родины?», посвященную 55-летию творческой деятельности… что? просто 55-летию? А, ну тем более… летию бывшего заслуженного член-корреспондента, ученого академии и нашего беспременного сотруженика Триклятова и его… что? условно сокращен?., как это? Два года уже с довольствия? А, ну… тем более его неоднозначной роли в достижении и несомненных ошибках огромного, всепожиравшего таланта современности. Хочу бы представить наших замечательных гостей нашего международного… начну по меньшинству, а вы, господа, прошу бурно приветствовать стоя или рукоплескательством. Так… начальник райотдела пожарной охраны, так… тоже приветствуйте, вот. Военком, представитель воинского доблестного контингента, добрый ангел студенчества и аспиранчества. Так, теперь беру первую строку. Почтил нас присутствием защититель законов, поборник депутат Иванов-Петров, – крикнул замдир и победно вознес обе руки к Президиуму, в котором вскочил плотный, кабанистого экстерьера тип с кровью налитыми и с сидящими посреди зрачков крупными дробинами на лося глазками и заорал:
– А у тебя фимилие есть?! А ну представься, комедию тут на людях выламываешь, как принцесса цирка…
– Я? – стушевался зам. – Я… Скатецкий… – тихо-тихо пробормотал он скороговоркой, – зам науки и прочим вопро…
– А директор где шаландается? – опять завизжал кабан, но люди из президиума его немного стали придерживать, лаская плечи поглаживаниями. – Директор сам куда скрылся, с институтской кассой? Тут, понимаешь, люди… занятые, от народного блага оторвались… притащились. А? А то всем по загривкам загранпаспорта обрежем!
– Директор наш, – начал печально-плачевный сказ Скатецкий, – выдающийся в своем роде… давно уже, два года… три?., не бывают… зарубежные турне, конгрессы-холлы, одна секретарша на двоих, не можем сладить… погряз в проеданиях грантов. Просим помощи общественности в наведении социальной справедлив. так как я и. о. – замещаю, – громко добавил он.
Но кабан временно спрятал рыло.
– Теперь чрезвычайно поприветствуем земным поклоном небесного гостя, по древлей традиции, так как в поясницу, невзирая подагру… иерарха нашего великого церкви гражданина… господина… отца и сына Архимандрита Гаврилла!
В президиуме поднялся осанистый иерарх, огладил бороду, сложил ладонь щепотью и стал успокаивать слабо беснующуюся хлопаньем в ладони научную паству:
– Отец и Сын у нас всех един, мы все дети его, живые и всякие. И судимы будут живые и мертвые по написанному в книгах, сообразно делам своим, – изрек он и добавил: – Институт Земли ваш важный, ибо произвел Господь сначала Небо и Землю.
– Кстати, о книге, – возгласил Скатецкий, тыча пальцем на огромный талмуд на столике. – Наш годовой отчет, хорош и объемом и наполнен Божьим промыслом, понимаете. Первый пункт конференции – так и значится, окропление, значит, освящение научных трудов всенощных просим произвести иерарха.
– А ну стой! – опять высунулся кабанище-депутат. – Мы тебе кропи, а ты понаписал антисоветчины, антинаучины всякой. Намутил. Не проскотишь, – выкинул Иванов-Петров. – Ты отчитайся, доложи поначалу. Чем вы очередным измазали нашу посконную народную путь-дороженьку. Дарвины с шинпанзами, колунбы заморские кулибины.
Но Скатецкий скосил в сторону.
– Я чрезвычайно извиняюсь и признаю. Сам признаю, виноват. Главного не сделал по ведению ареопага. Не представил вашему, товарищи, по-настоящему братскому, востребованно-восторженному вниманию высшую строку президиума – Главного гостя нашего сегодняшнего… и завтрашнего и так далее наступающего в стране дня – па… папрашу приветствовать Первого Заместителя Третьего Помощника Управления Администрации товарища господина Антона Антоновича… – тут Скатецкий захлебнулся елеем, закашлялся от волнения и, даже стуча, как в два тамтама, в ладони, не увидел слегка приподнявшегося в Президиуме, одетого в чопорный костюм и укрытого рогатыми огромными очками господина с лицом, достойным мадам Тюссо. – Ему и первое, главное слово!
– Мы, – отчеканил Антон Антонович, щелкая по микрофону паркеровской ручкой, – мы – нанослуги макронарода. Всех выслушаем в порядке нацпроектов, всех отправим в доступное жилье, всем повысим заботу. Наше слуг слово – последнее… после Божьего, – повернулся он к иерарху, сделал улыбку рыбы из «Челюстей» и уселся.
– Читай свои достижения, – завизжал депутат. – Только понятно чтоб самым массам, чтоб вон пожарник с военкомом, и те чтоб по косточкам заглотили. А то ишь, Вернадские с тамбовскими тут собрались, головы людям мучить.
Скатецкий четырежды сморгнул, схватил книгу, еле перетащил на пюпитр кафедры и начал трескающимся, прыгающим по октавам голосом:
– Произведено 314 поездок в регионы за достижениями. Осуществлены 2512 переводов иноземных, не чета нашим, ученых… на языки… с языков…
Зал облегченно вздохнул, зашуршал фантиками, косметичками, и кое-где даже запели матерные шлягеры мобильников.
– …выстроена макромагистраль методики освоения нанозагадок Общей земли, запущена действующая эликтрифицированная модель-макет трудов института. Внесен посильный вклад в нацпроект «Холодные и особо холодные технологии»: в подвал научного центра закуплены двенадцать новейших электронных устройств высокого холода.
Тут Скатецкий прервался и в ужасе воззрился на ворвавшегося в залу чернявого, за которым, расставив руки, крались военком и пожарный начальник.
