— Хорошо. Извините, — вежливо произнес человек в штатском. Однако раскаяния в его голосе не чувствовалось совсем.
Даже если предположить, что ретивый опер не поверит корочке, пройдет не меньше двух часов, прежде чем он установит истину, а за это время можно слинять далеко…
— Понимаю: служба! — великодушно отозвался московский гость, бережно пряча солидную корочку во внутренний карман куртки.
Красный с Ритой уже зашли за угол. Ишь ты, зло подумал Филат, какая парочка — даже ни разу не обернулась.
Бдительный опер что-то торопливо записывал в своем блокнотике. И, бросив на него прощальный взгляд, Филат успел уловить в его лице некое раздумье.
Предчувствие нашептывало ему, что это не последняя их встреча.
* * *
До Якорной «мерседес» Красного домчал их за десять минут. Рита сидела рядом с Филатом и за всю дорогу не проронила ни слова. Красный же, по своему обыкновению, разливался соловьем, то и дело стреляя сверкающим похотливым глазом на Ритины голые колени и выпирающую из-под блузки грудь. Филат тоже помалкивал, прокручивая в голове бурные события последних дней.
Когда подъехали к Якорной, первое, что заметил Филат, — светло-желтый фургон «скорой помощи» у дома Селезня.
— Эй, Леха, погляди-ка, — проговорил он внезапно охрипшим голосом. Его сердце учащенно забилось. Нехорошее предчувствие запульсировало в душе.
— Давай-ка, Толян, объедь «скорую», — скомандовал Красный. — Узнаем, что там стряслось.
«Мерседес» мягко причалил к тротуару позади желтого фургона с красным крестом. Филат высунулся из окна. Из подъезда санитары вынесли тяжелые носилки, прикрытые белой простыней. На носилках лежало тело. Судя по тому, что простыня прикрывала не только туловище, но и лицо пациента, стало ясно, что на носилках — труп.
— Что произошло, командир? — скроив озабоченную мину, спросил Красный у молодого врача, который что-то писал в своем журнале.
Врач оторвал глаза от журнала и собрался было отшмарить зеваку, но, когда увидел лицо Красного, сразу передумал и отрапортовал четко:
— С жильцом несчастье. Сердечный приступ.
Филат почувствовал, как по спине поползли капельки холодного пота.
— А жильца фамилия не Селезнев случаем?
Врач с изумлением поглядел на нового собеседника и кивнул:
— Точно. Селезнев Игорь Владимирович. Сорок два года. Вы его…
Филат откинулся на подушки. Та-ак! Петля вокруг него продолжает сжиматься! Селезня грохнули!
— Поехали, Леха, поехали отсюда, — прошептал он в отчаянии, — поехали посмотрим, что там на этой автостоянке…
Красный кивнул водителю Толяну, тот уловил приказ и дал газ. Тормознув у платной автостоянки, что находилась в двухстах метрах от дома Селезня, Толян выразительно посмотрел на хозяина.
На автостоянке за металлической решеткой скучали с десяток тачек. У въезда на стоянку сидел черный лохматый пес и глядел в сторону. Ни на территории стоянки, ни рядом никого не было.
— Я понял, — проговорил Филат, — что это за шутка. Они специально вызвали меня сюда, чтобы я увидел… «скорую». Что можешь сказать, Леха?
Красный молча сидел с мрачным видом.
— Одно скажу, Филат. Если грохнули Селезня, значит, совсем оборзели. Ни хера не боятся. Селезень же был казначеем уральцев. За Селезня мстить будут по-черному. Теперь с Урала такая херомундия накатит… Одно ясно, что войну вам, братва, объявили не законные. И не бандюки уличные. Концы надо искать в той воздушно-десантной части, где покойники Гера и Сема служили…
Филат кивнул. Красный говорил дело. Да только где их теперь найдешь, эти концы, если не только Гера и Семен гигнулись, но и стух их заказчик Кеша — единственный, кто мог бы его вывести на своего хозяина.
Глава 26
Видеомагнитофон отключился, экран телевизора потух. Мужчина лет сорока пяти и молодая брюнетка с фигурой топ-модели исчезли. Все бы ничего, да молодая особа была совершенно голой: широко раскинув и, она лихо оседлала самый краешек стола, а представительный мужчина навис прямо над ней с угрожающе торчащим орудием любви. Судя по тому, как стремительно разворачивались предшествующие события, парочке предстояло провести немало сладостных минут. Обстановка в комнате была казенная: потертые кресла, зеркальный шкаф, за тюлевой занавеской виднелась лоджия с белыми пластиковыми шезлонгами. С первого взгляда было понятно, что действо происходило в номере ведомственного санатория «Добрые ручьи» под Петергофом.
* * *
Генеральный директор ГАО «Балтийский торговый флот» Иван Борисович Абрамов с интересом досмотрел бы озорной фильм до конца и посмеялся бы над незадачливым чиновником, по глупости угодившим в коварные видеосети, если бы в седеющем крепком мужчине не узнал себя…
Влип, что называется, по самые уши. Как тот министр в бане! Чем это пахло, Иван Борисович понял сразу. Интересно, кому понадобилось ставить у него в номере видеожучка? Многие чиновники самых высоких рангов имеют любовниц и — ничего, а тут завел было невинный роман — и тут же засветился!
Беда в том, что красотка Анджела, с которой он так весело провел время в доме отдыха, была владелицей крупного универсального магазина в Петербурге, и, что самое неприятное, на открытие универмага именно он ссудил ей деньги из бюджета. Конечно, оформлено все было как следует, но если следаки начнут копать глубоко, то выкопают много чего. Несколько раз он брал деньги из фонда реконструкции города, всякий раз «забывая» их вернуть. Нынешней весной он прокатился с Анджелой в Тунис — в тот раз помогли доброхоты, пожелавшие получить в его лице толкача для какого-то очень выгодного строительного подряда.
Если о его сексуальных приключениях прознает супруга, будет жуткий скандал. Обидно, конечно, да как-нибудь пережить можно. Но если что-то просочится в газеты, то конец его карьере! Тогда уж наверняка вспомнят о всех финансовых грешках — а в этом случае одним скандалом не отделаешься. Тут пахнет тюрьмой! От мысли о подобной перспективе Иван Борисович невольно содрогнулся.
Эту кассету в простой белой коробке ему передал сегодня утром вежливый молодой человек выразительной наружности: крепкий, рослый, бритый, с толстой шеей и стальными глазами — по виду бывший десантник. При разговоре с ним у Абрамова сразу возникло подозрение, что за его внезапным визитом скрывается опасная подстава. Самое странное, что курьер сумел миновать милицейский пост и беспрепятственно добрался до его кабинета. Хотя ребята, дежурившие на вахте, были далеко не рохли. Абрамов припомнил случай, когда Егорову, уборщицу, они даже заставили выписать пропуск, а все потому, что сержант, дежуривший в этот день, оказался на редкость принципиальным. Сейчас же десантник умудрился без проблем миновать охрану, дотопал до третьего этажа, где размещался кабинет Абрамова, и, передав пакет, исчез. С таким же успехом он мог принести;му не кассету, а посылку с динамитом…
