Сашенька прикрылась скомканной одеждой и выбежала в комнату.
Виктор Борисович остановился напротив Вити.
– Забирай ее, – сказал Виктор Борисович. – Она предпочитает тебя. Женщины очень странные, – пожал он плечами, – выбирают слабых, убогих, нищих. Жалеют, видимо.
– Да, они очень странные, – в тон ему ответил Витя. – Пренебрегают старыми, немощными. – Он засмеялся.
– Чем гордишься? – усмехнулся Виктор Борисович. – Молодость – проходящая штука, причем проходящая очень быстро. В моем возрасте ты будешь в лучшем случае скучным клерком на твердом окладе. Связей в киношном мире у тебя нет. Мальчик ты, может, и талантливый, да не пробивной. И чего ты предложишь, кроме своей смазливой мордахи? Ты забрал ее у меня и стал играть в казино. Так? Ты нажил кучу врагов и долгов, которые, кстати, я погасил. О! Не благодари меня. Еще неделя-две – и ты снова пойдешь играть. Щенок, – беззлобно бросил Виктор Борисович. – Никчемный, глупый щенок. Способный тявкать от страха и гоняться за своим хвостом. Забирай ее! Она все равно от тебя уйдет.
У Вити желваки заходили, сжались кулаки.
– Да я… – заскрипел он зубами.
– Что ты? – откровенно насмехался Виктор Борисович. – Что ты можешь? Ты ноль, пустое, бесполезное ничто. Ты девку прокормить не способен, воровать отправляешь. Что ты можешь?! Кусаться? Щенок! Хоть раз докажи, что у тебя в штанах не морковка, что ты мужик, докажи! – Было понятно, что он бросает вызов, провоцирует парня.
– Я докажу! – сквозь зубы процедил Витя. – Я докажу тебе – в этот раз ничьей не будет! Я докажу, потому что я – победитель!
– Не забывай, что меня тоже зовут Виктором, – смеялся Виктор Борисович. – Я тебе даже заплачу, если докажешь мне, если переплюнешь меня хоть в чем-нибудь. Хорошо заплачу. Денег тебе дам на твое кино, во! Не, правда дам, только ты соверши поступок!
– Хорошо! – криво улыбнулся Витя. – Вы у меня еще увидите!
Вошла Сашенька, одетая, с сумкой в руках.
– Уходим. – Она взяла Витю за руку, потянула к выходу.
Он вырвал у нее свою руку, но к выходу пошел. У распахнутой двери квартиры остановился и оглянулся на Виктора Борисовича:
– Я докажу, обязательно докажу, чего бы мне это ни стоило!
– Значит, пари? – ухмыльнулся Виктор-старший. – Саша, я прощаюсь с тобой, но ненадолго. Он все равно проиграет этот спор!
Витя стоял на крыше общаги. Ветер трепал его волосы. Он зло курил и смотрел вверх, в небо. Рядом уныло тянул очередную арию Робертино.
– Умолкни, – приказал Витя, не оборачиваясь.
– Может быть, вот это?
Робертино попытался запеть другую.
За большой трубой на крыше прятались Тимур и Сашенька, тревожно поглядывая из-за угла на Витю.
– Холодно тебе, иди, – уговаривал ее Тима.
– Не уйду, – отмахнулась Сашенька.
– Замерзнешь, ветер.
– Я замерзну, ладно, а вот он замерзнет, уже хуже. – Сашенька погладила себя по животу, который, конечно же, еще не был заметен.
– Кто «он»? – ошалел Тимур.
– Мальчик или девочка. Я раньше думала, это уродство страшное и я не смогу, а теперь это уже совсем мне не кажется уродством.
– Са-ша! – ошалело прошептал Тимур, подполз к ней ближе, обнял, как ласковый брат.
– Не вовремя, – оправдывалась она, – я знаю, но в жизни же все так.
– Можно… Можно теперь поцеловать тебя? – спросил Тимур.
Он прикоснулся к ее щеке.
– Я куплю ему детскую железную дорогу, когда он подрастет. У меня ее не было, а я мечтал, – улыбнулся Тима. – У него все-все будет. Я, Саша, почему-то думаю, что у тебя родится мальчик!
– Я тоже, – грустно улыбнулась она.
Витя в это время медленно двинулся к краю крыши. Робертино шел за ним, шагал опасливо, но не прекращая петь.
Там внизу уныло спешили люди, ползли по рельсам трамваи.
Витя подошел к самому краю, тогда Робертино издал испуганный писк. Саша и Тима выскочили из-за трубы, кинулись к Виктору.
– Витя, – орал Тимур, – стой, стой, тебе говорят!
– Витенька, не надо, – кричала Сашенька.
Он резко и зло обернулся, пошел им навстречу:
– Шпионите? А ну пошли отсюда, оба! И ты пошел, – кивнул он Робертино. – Что, думали, вниз полечу? Во! Убирайтесь к чертовой матери, чтоб рож ваших не видел. Я – победитель! Имя у меня такое – Виктор!
Витя вошел в большой пустой лифт общежития, нажал кнопку. Дверь закрылась, цифры медленно менялись по возрастающей.
Витя ударил кулаком по стене лифта.
– Дерьмо, – шептал он. – Старый хрен, я тебя сделаю, сделаю. – Он бил кулаком в стену, удары сыпались один за другим. – Ублюдок, тварь!
Неожиданно лифт остановился, дверь открылась, вошли трое. Они удивленно взглянули на Витю и продолжили весело о чем-то разговаривать.
Витя стоял лицом к стене. Лифт вновь остановился.
– Вы не выходите? – окликнул его женский голос.
Витя повернулся, посмотрел на улыбающееся девичье лицо. Взгляд его скользнул ниже и остановился на красивой броши в виде шпаги, пронзающей ткань блузки. Витя замер.
Девушка засмеялась вместе с другими, отчего шпага зашевелилась, искусственные камни на ней заискрились.
– Эй, – слегка толкнула в плечо Витю девушка, – потрогать не хочешь?
Витя очнулся, стремительно вышел из лифта, сопровождаемый смехом. Он шел по коридору четкими твердыми шагами принявшего решение человека.
Сашенька и Тима шли по парку. Ярко светило солнце.
– Ты домой не торопись, – сказал Тима, – пусть он побудет один.
– А я и не тороплюсь! Сегодня очень счастливый день. У меня только в детстве был один такой день, когда на елке мне куклу подарили. Счастливый потому, что теперь, кроме меня, мою тайну знаешь ты. И ты ее раньше времени никому не расскажешь!
– Нет, конечно! А день сегодня очень хороший, – согласился Тима. – И тайна твоя замечательная! Давай запомним этот день крепко-крепко. – Он даже зажмурил глаза. – Как мы гуляли, как в магазин ходили.
– И как потерялись в магазине, – засмеялась Сашенька.
– И как нашлись, – тоже засмеялся Тима. – Как хорошо, что мы вообще нашлись в жизни… И как хорошо, что ты мне все рассказала! Теперь нам всем понятно, для чего мы живем!
Сашенька мягко улыбнулась и взяла Тиму под руку.
Витя мерил шагами комнату.
– Где ты была? – закричал он на вошедшую Сашеньку.
– Мы… мы… – растерялась она.
– Не мы, где ты была?! – кричал Витя.
