Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
Не оставалось ничего, кроме как снова начать канючить об отъезде на родину. Ехать некуда, Елизавета Петровна права, отец умер, мать в бегах и разорена. Брат из-за политических интриг, связанных с Россией, серьезно пострадал, княжество Цербстское было оштрафовано, императору Фридриху без российской короны она не нужна вовсе… Но другого выхода не было, повода встретиться с государыней не находилось. Екатерина снова начала ныть, что ее не допускают к детям, что она просит отпустить на родину и позволить перед отъездом повидать своих малюток.
Шантаж возымел действие — позволили целый час играть с детьми и встретиться с императрицей наедине. Потом она поняла, что Елизавета Петровна не забыла об обещании поговорить, просто ей было слишком трудно решиться на столь откровенную беседу.
На сей раз действительно встретились наедине. Никто не знает, о чем говорили две женщины, свои записи Екатерина оборвала именно на этой странице, Елизавета Петровна никогда об этой встрече не упоминала. Мы можем только догадываться.
Возможно, было так…
Екатерина понимала, что государыня потребует честного ответа на вопросы об отношениях с Салтыковым и Понятовским, вернее, от кого рождены дети, но она не ожидала окончания разговора.
Так и есть:
— От кого Павла родила?
Екатерина прямо посмотрела в глаза государыни, сейчас лгать нельзя, вздохнула:
— Не знаю… только за Сергея вам все равно благодарна.
Елизавета Петровна смешалась:
— Да что уж там… лучше бы от Салтыкова, хоть не таков дурак получился бы. Да ведь и на Салтыкова Павлуша не похож. Кто еще был, да я не углядела?
— На Карла-Фридриха…
— На кого?
— На деда по отцу Карла-Фридриха Голштинского, глаза таковы же и нос чуть вздернут.
Елизавета почти с болью поинтересовалась:
— Видела его?
— Видела совсем маленькой, не помню, но портрет у нас дома был и в замке тоже…
— Ох ты господи! Урод вырастет!
Екатерина невольно рассмеялась:
— Да не урод он, не красавец, конечно, но лучше… лучше Петра Федоровича.
— А Аннушка — Понятовского?
И снова надежда звучала в голосе государыни, окажись девочка в Понятовского, знатной красавицей бы выросла. Пока она была хороша, как все маленькие дети.
Великая княгиня только пожала плечами, и пусть императрица думает что хочет.
Та махнула рукой:
— Ну и ладно, от кого родила, от того родила. Больше не рожай, Петр не простит. Я о другом мыслю…
Невестка молчала, понимая, что перебивать нельзя, сейчас прозвучит что-то очень важное.
— Ехать тебе домой или еще куда никак нельзя. Петр дурак, он Лизку на престол притащит, а саму Россию Фридриху в подарок преподнесет! При моей жизни тому не бывать, а вот после смерти каково будет?
И снова молчала великая княгиня, только слушала.
— С Бестужевым о чем сговаривалась? Меня с престола убрать?
Екатерина невольно вскинула на Елизавету Петровну глаза:
— Нет! Нет, только не это! Напротив, думали, как после… как потом быть…
Язык не поворачивался говорить о смерти нестарой еще женщины, хотя все прекрасно понимали, что долго Елизавете Петровне не протянуть, приступы все чаще, боли сильнее, а перерывы между ними все меньше…
— Что удумали? — Государыня спросила спокойно, она тоже хорошо понимала, что недолго осталось. — Петра императором нельзя, Россию погубит, а Павла назвать, так при нем Регентский совет нужен. Снова тот же Петр будет либо Воронцов вон сам, как Бирон.
Глаза государыни чуть сверкнули:
— Тогда тебе и вовсе не выжить. Ты живешь, пока я жива, а после — пока императрица, запомни это.
Елизавета Петровна вдруг указала ручкой на стоявшее совсем рядом кресло, хотя Екатерина и так сидела недалеко. Но, видно, теперь разговор должен пойти уж совсем секретный. Екатерина пересела…
— Как помру… — государыня жестом остановила протест невестки, — как помру, Петра сразу прочь, не то он тебя в монастырь отправит. Ты думаешь, я по своей воле побежала Анну Леопольдовну скидывать? Нет, выбора у меня не было, либо я ее, либо она меня. И зла на нее не держала, а вот пришлось загнать дуреху подальше. Скинешь Петра, близко не оставляй и в Голштинию не пускай. Он дурак, но за ним другие стоять будут, кто поумней. Не жалей, Петру престол не нужен, но и не губи, пусть живет под присмотром где подальше.
Елизавета Петровна тяжело дышала, мешала уже излишняя полнота и волнение, все же говорила то, о чем и подумать страшно. Екатерина молчала, пытаясь понять, что за этим последует. Если это действительно откровенный разговор, значит, императрица выбрала ее, а не Петра, и наставляет, как быть после. А если провокация, если даст послушать, а после обвинит? Но в чем? Она говорила, невестка слушала. Говорить государыня может, о чем пожелает, хоть о собственной смерти, перебивать нельзя. А вот что делать потом?
Слушая, Екатерина соображала. Все, что произносила Елизавета Петровна, верно, она сама могла бы подписаться под каждым словом. Это означало, что императрица много думала о будущем великокняжеской четы и России вообще. А делать пока ничего не нужно, нужно просто быть готовой к такому развитию событий.
— В одном поклянись, что править станешь, пока Павлуша не повзрослеет, а после ему трон отдашь. На троне правнук Петров быть должен. Если и впрямь похож на Карла-Фридриха.
— Похож.
Елизавета Петровна не потребовала клятвы, а зря, потому что Екатерина Алексеевна не отдала трон сыну, Павел Петрович стал императором только после смерти своей знаменитой матери, и то ненадолго…
Конечно, Екатерина не ожидала столь откровенного разговора, ждала расспросов с пристрастием о любовниках, боялась ругани из-за Понятовского и Вильямса, а тут вдруг вон как повернуло. Зато теперь она словно получила индульгенцию за предстоящие поступки.
Понятовский во всей этой истории не пострадал, ему не вменили в вину дружбу с Бестужевым, мало ли кто с кем дружит, если не во вред России. У них с Екатериной начался новый виток отношений.
В Петербурге белые ночи, светло, красиво, погода отличная… Молодой двор находился в Ораниенбауме, но, желая как можно реже встречаться с мужем и его фавориткой, Екатерина поселилась подальше — у самого купального павильона, «на водах». Петру было наплевать. Она снова много ездила верхом, конечно, встречаясь с Понятовским, который жил в Петергофе, но нередко и он приезжал на ночь к возлюбленной.
Однажды такой визит едва не закончился плохо…
Станислав не выдержал и решил навестить Екатерину, даже не предупредив ее об этом. Ехал быстро, хотя и поздно ночью, но ведь июньские ночи в Петербурге светлы. Но на подъезде к Ораниенбауму их вдруг встретила развеселая компания, невесть откуда возвращавшаяся.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
