— По-разному. Некоторые, вроде Фритауна, ничуть не больше, а, скажем, Хидлен и Галлос простираются с севера на юг на три сотни кай. Кифриен еще обширнее; это — единственное княжество, в полной мере заслуживающее названия державы. И оно расширяется. С тех пор, как предыдущий самодержец увеличил свои владения за счет соседей, префекты Галлоса держатся настороже.
Названия «Кифриен» и «Галлос» я когда-то слышал... Кажется, в связи с Кифриеном я слышал что-то еще, но вспомнить — что, хоть вы меня убейте, не мог.
Мы проехали мимо другой хижины. Та же убогая постройка, такая же изгородь, такая же кормушка, такие же свиньи и такие же черномордые овцы.
Вершины пологих холмов густо поросли деревьями, так что чего-чего, а строительной древесины здесь с избытком хватало. Эти леса вполне могли обеспечить материалом не только местное захолустье, но и сам Вергрен, столицу Монтгрена, известную разнообразием и качеством шерстяных изделий. Я видел немало красных и черных дубов.
Чем дальше мы ехали, тем чаще попадались хижины, от бревенчатых срубов до обшитых толстыми досками домов под соломенными крышами.
Солнце уже стояло высоко, однако почва оставалось промерзшей. Я попеременно грел за пазухой то одну, то другую руку.
За одним из множества одинаковых пологих холмов красная утрамбованная дорожная глина уступила место песку.
Теперь вокруг дороги лежали не луга и выпасы, а поля, урожай с которых был давно убран. Дома здесь стояли теснее один к другому и ближе к дороге. Спустя некоторое время мы спустились к реке. Берега ее густо заросли низким кустарником.
Сбегая со склона на ровное место, петляющая дорога спрямлялась и выводила к старинному каменному мосту.
— Этот мост обозначает границу Вивета, — заметил Джастин.
— А это важно? — буркнул я, поскольку одинаковые дома с угрюмыми жителями, одинаковые холмы, одинаковые овцы и одинаковые свиньи нагоняли на меня тоску.
— Для кого как. В определенном смысле важно, поскольку солдаты герцогини не имеют права отправлять свое правосудие за пределами Монтгрена.
Стоило нам перебраться через мост, как Вивет приветствовал нас прогорклым запахом слежавшейся шерсти. По дороге медленно тащилась запряженная мулом повозка, Возница — женщина в бесформенной серой пастушеской одежде — даже не подняла на нас глаз.
Примерно в кай за мостом дорога превратилась в улицу, по обе стороны которой плотно стояли дома.
— Нас ждут в «Пристанище ткачей», — сообщил Джастин.
— Ждут? — удивился я.
— Именно так, — подтвердил Серый маг.
— А могу я полюбопытствовать, что у тебя здесь за дела?
— Надо же, какая деликатность, — рассмеялся Джастин. — Ладно, отвечу: всякой показухе я предпочитаю честную работу и честный заработок. В минувшие годы мне случилось заключить сделку с тогдашним герцогом Монтгренским. Он хотел, чтобы его княжество стало процветающим и... и хоть ЧЕМ-НИБУДЬ да прославилось, а мне требовался надежный доход. Правда, в ответ на первое предложение он чуть не выставил меня взашей из своих владений, но потом передумал. А я в ответ поднял цену. Что ни говори, а у Серых магов есть чувство собственного достоинства. Так или иначе, мы столковались, и с тех пор мне случается бывать здесь регулярно.
— Ты, однако, так и не сказал, С ЧЕМ ИМЕННО связаны твои здешние дела.
— С овцами, дружище. С овцами и знаменитой монтгренской шерстью.
— О здешней пряже и вправду ходит добрая молва. Даже некоторые ткачи с Отшель... То есть, некоторые знакомые ткачи... они очень ее хвалили. Выходит... — я замялся. — Выходит, ты приложил к этому руку?
— Хвастаться вроде бы нескромно, но выходит, что так. Вот почему мы здесь.
Мне на это оставалось лишь покачать головой.
— Раз уж мы здесь, так ты мне чуток поможешь, — добавил Джастин.
Меня эта идея не вдохновляла, однако, будучи в долгу перед серым магом, я уныло спросил:
— Каким манером?
— Не робей, дело нетрудное и с хаосом никак не связано.
Я молча ждал дальнейших объяснений. Он усмехнулся:
— Здоровые овцы приносят здоровых ягнят и дают хорошую шерсть. Каждый год я проверяю ярочек и племенных баранов, чтобы не допустить порчи породы. Это требует четырех посещений Монтгрена в год. Каждое продолжается по несколько дней. По осени я проверяю еще и ягнят.
Мне казалось, что дело не может обстоять столь просто, однако лезть с лишними вопросами, демонстрируя свое невежество, тоже не хотелось. Поэтому я молча предоставил Гэрлоку трусить следом за Роузфут.
Мощеные улочки Вивета были узкими, хотя дома, все как один обнесенные оградами, стояли на значительном удалении от дороги. Планировка городка не поражала замысловатостью: центральная площадь находилась на пересечении двух главных улиц, одна из которых шла с юга на север, а другая — с запада на восток. Все прочие улочки — их насчитывалось не более двух дюжин — были проложены параллельно главным и, таким образом, расчерчивали городок в клеточку.
Ближе к южной окраине я приметил у низких одноэтажных домов пристройки, порой внушительные. Не иначе как склады или мастерские.
— Чесальни, — бросил Джастин, случайно заметив мой любопытствующий взгляд. Мысли его витали где-то в другом месте, и охоты поговорить он не обнаруживал. Мне пришлось рассматривать местечко самостоятельно. При этом внимание мое привлекли незатейливые дощатые строения с выкрашенными ставнями, посыпанные цветным гравием дорожки, аккуратно подрезанные, по пояс высотой, живые изгороди и аккуратные цветочные клумбы. По сравнению с Хрисбаргом или Хаулеттом Вивет прямо-таки дышал порядком.
В центре площади на каменном пьедестале высилось изваяние всадника. Пьедестал украшали резные изображения овец. Прямо под пьедесталом притулился маленький подтаявший сугроб.
На центральную площадь выходили фасады полудюжины ухоженных лавок и мастерских: галантерейная, столярная, скорняжная, мясная, хлебная и, само собой, постоялый двор. «Пристанище ткачей» выглядело не хуже «Приюта путников».
Напротив гостиницы, по ту сторону площади стояло двухэтажное каменное здание с флагштоком, на котором развевалось голубое с золотом знамя. Полотнище было разделено по диагонали на два треугольных поля: на нижнем, голубом, красовалась золотая корона, а на верхнем, золотом — черный баран.
На улицах было немало прохожих.
Джастин направился по узкому мощеному переулку вдоль желтовато-коричневой стены гостиницы к столь же аккуратной, как и она сама, конюшне.
— Господин волшебник! — приветствовал Джастина мальчишка-конюх.
Тот кивнул, улыбнулся и спешился.
— А ты тоже чародей? — спросил паренек меня.
— Я тот, кто я есть, — у меня вырвался смешок.
Джастин, не обращая на нас внимания, ловко отстегнул седельные сумы и, пока я помогал юному конюху поставить обоих пони в чистые стойла, куда-то запропал. Решив, что он пошел в гостиницу, я направился туда и нашел его беседующим с усатым трактирщиком.
