Сказав это, Кейт сразу же пожалела о своих словах. Лучше, наверное, чтобы Ри считал, что среди Галвеев может найтись не один Карней — как и среди Сабиров.
Однако Ри явно не заинтересовался допущенной ею стратегической неосторожностью. Он ответил, тоже пожав плечами:
— Мне известно, что у тебя были любовники. Они остались в прошлом.
Теперь настала ее очередь смеяться:
— У меня не было любовников. Только свидания. Короткие встречи с незнакомцами, когда у меня уже не хватало сил справиться с собой. Я могу назвать своим бывшим любовником только одного человека, а он… — Кейт умолкла. Потому что это был Ян, который по-прежнему любил ее, и судьба его глубоко заботила Кейт. В тот миг, когда она сообщит ему о том, что душа ее принадлежит Ри, — в тот момент, когда Яну станет известно об этом, — она нанесет ему жестокий удар. Подобное решение не могло даться ей легко.
— Прошлое есть прошлое, — заметил Ри. — Оно не влияет на настоящее — если только не давать ему одолеть себя. Мое собственное прошлое навсегда осталось позади. Я видел Возрожденного и потому не могу более сохранять верность Сабирам… так же как и ты Галвеям. Отныне нам с тобой суждено идти одной тропой.
Ри смотрел на нее, и Кейт заметила, как изменились его глаза. Они начинали светиться, как у кошки. Голос его сделался еще более низким и грудным.
— Однако это не все, Кейт. Я люблю тебя. Ты нужна мне.
Он шагнул ей навстречу, и Кейт почувствовала, как толкает его вперед, к ней обжигающий напор Трансформации.
— Потанцуй со мной.
Можно было сколько угодно твердить себе, что она избегает Ри потому, что чтит память о своей Семье… однако, заглянув в свою душу, она поняла, что это верно лишь отчасти. Она уклонялась от близости с Ри еще и потому, что эта связь грозила увлечь ее в совершенно неведомые края. Прежде она знала боль, одиночество и отчаяние. Ей была знакома и пожирающая все вокруг пустота. Она знала, как довольствоваться меньшим, когда желалось большего; знала, как нужно изображать то, чего в действительности не испытываешь; она не чуралась подбирать с пиршественного стола жизни крохи и остатки. Кейт ненавидела эти тягостные мгновения, эти чувства, однако ей приходилось сталкиваться с ними прежде, и она знала, что выдержит их напор и еще раз.
Однако область любви была ей совсем неизвестна. Как и пиршество страстей и наслаждение искренним, обоюдным желанием. Все это вселяло в нее ужас.
— Я не готова, — ответила Кейт, не зная, произнесла ли она эти слова вслух или только для себя самой.
— Потанцуй со мной, — прошептал он.
Ри сделал еще один шаг к ней, и Кейт поняла, что если ей так и не хватит отваги признать, чего именно она хочет, значит, она никогда не сможет жить полнокровной жизнью. Она способна отказать себе в столь желанной любви, однако это не вернет к жизни ее погибших родных и не зародит в ней ответного чувства к Яну, столь же полного и искреннего. Она не может дать Яну то, что нужно ему, а если откажет в этом и себе, несчастными станут и он, и она.
Ри шагнул снова. И, подавшись вперед, она упала в его объятия, прошептав только:
— Да.
Тела их соприкоснулись, она прильнула к шелку его рубашки, кожаным брюкам. Щеки их прижимались друг к другу, а руки сплелись. Они танцевали не торопясь. И кружили под чувственный ритм барабана-тала, доносившийся из-под дощатого пола.
Танец этот был танцем их снов, только на сей раз ноги их ступали по земле. Движения делались уверенно; каждый точно знал, когда шагнуть, когда повернуться, словно танцевали они не в первый раз, а в сотый. Что, если прежние их сны были реальностью… не грезами, а явью?
Они переступали и кружили, кружили и переступали, поворачивали налево, скользили направо. Кейт утопала в теплоте его тела. Она припала лицом к груди Ри, в блаженстве ощущая его твердые мышцы. Она вдыхала запах его тела… кожи, благовоний, аромат его желания. Наконец, не прерывая танца, Ри поцеловал ее… легонько коснулся ее кожи губами — там, где шея переходит в плечо.
Кейт вздрогнула, но не от холода. Высвободив руку, она распустила завязки его рубашки, пока ноги сами собой продолжали танец. Наклонившись пониже, Ри припал губами к выемке между ключицами, не то мурлыкнув, не то заурчав при этом. Потом она положила обе руки на его талию, выпустила из брюк рубашку и принялась поглаживать жесткие мышцы его спины, осторожно лаская теплую кожу и шелковистые волосы у основания шеи.
Руки Ри тем временем опустились на ее плечи, а потом медленно скользнули вниз — к ягодицам.
Обеими руками Кейт стащила через голову Ри его рубашку и уронила ее на пол. И теперь они продолжали свой танец нагими… кожа к коже, как в тех удивительных снах. Полные груди ее прижимались к широкой, поросшей волосами груди Ри.
Внизу в таверне зачастили барабаны.
Она принялась возиться с пряжкой его пояса. Убрав одну руку с ее спины, Ри расстегнул его коротким, нетерпеливым движением. А заодно распустил и завязки брюк, после чего ладонь его вернулась на ее спину.
Сердце Кейт колотилось, кровь почти кипела. Во сне они только танцевали, но теперь ей нужно было нечто большее. Она хотела его, хотела близости с ним… она желала слиться с ним, обрести полноту единения. Остановившись, Кейт потянула вниз брюки Ри. Он сбросил с ног сапоги и, шагнув, оставил позади и брюки, и белье. И остался на месте. Сотрясавшее пол биение барабана задавало ритм и его сердцу.
Отбросив ногой одежду в сторону, он взял ее руки в свои и вновь продолжил танец. Они двигались по-прежнему неторопливо и чувственно: кожа прикасалась к шелковистой коже, теплота тела сливалась с теплотой тела, губы с губами, руки скользили по спинам… они приближались и снова отдалялись, а после сходились снова — еще теснее, чем прежде.
Наконец танец увлек их в угол комнаты, и Ри остановился.
— Сейчас, — сказал он.
И Кейт ответила:
— Сейчас.
Подступив совсем близко, он взял ее за талию, поднял и прижал спиною к стене. Кейт обхватила его ногами… И хотя голоса барабанов-тала постепенно смолкли, они начали другую, куда более старую пляску.
Глава 34
В ночи сей творилось что-то неладное, Хасмаль ощутил это еще до того, как Кейт спрыгнула с башни. Предчувствие грозящего несчастья заставляло трепетать все нутро его и когда он следил за ее падением, и когда вместе с Дугхаллом они бранили Ри, уверявшего, что Кейт осталась жива. А когда, опустившись на колени, они с Дугхаллом начали читать отходную по мертвому Соколу, — ибо, хотя Кейт и не приняла обеты Соколов и не овладела всеми их секретами, оба они сошлись на том, что Соколом она являлась по духу, — ощущение обреченности сделалось еще сильнее.
Ночь продвигалась вперед своим чередом, и чувство это превратилось в истинный кошмар, так что наконец Хасмаль спросил у Дугхалла, не испытывает ли и он чего-либо похожего.
