— Но существует другое место, еще лучше! — сказал Психо, заискивающе улыбаясь. — Это место не на шоссе, а под шоссе!
Других предложений не было, и вся стая забилась в дренажную трубу под полотном дороги.
В дренажной трубе было ужасно: тесное пространство подавляло, сырость мешала дышать, от скопившегося на дне разнообразного человеческого мусора мерзко воняло, а грубая каменная поверхность продолжала ранить стертые до крови лапы. Потом к усталости добавились муки голода. «Где наш завтрак?» — хныкали норки, вспоминая о счастливых денечках в вольере, где их кормили не только обильно, но и регулярно.
Макси и его норковоротам пришлось встать на страже у обоих концов трубы, чтобы не дать норкам самостоятельно отправиться на поиски пищи. При этом настроение стаи отнюдь не улучшилось, когда Психо, как всегда зашедший непозволительно далеко в своих импровизациях, громко объявил, что поблизости все равно нет никакой пищи, ради которой стоило бы вылезать из такого замечательного укрытия. Правда, приверженность истине и откровенность в суждениях никогда не были характерны для хитрого коротышки, однако на этот раз его слова тут же получили неожиданное подтверждение в виде темной тучи, которая приползла откуда-то перед самым рассветом и закрыла небо, словно плотное покрывало. Температура воздуха упала почти до нуля, и дневная живность не спешила подняться на поверхность земли, предпочитая пересидеть холодное утро в своих глубоких норах и подземных ходах. Даже славный полосатый трофей, заботливо убранный подальше от тоненькой струйки воды, пробиравшейся по трубе между наносами дурно пахнущего ила, больше не воодушевлял норок.
С самого утра грохоталки проносились над их головами с завидной регулярностью. Их шум и постоянная вибрация трубы мешали Меге сосредоточиться и тщательно спланировать следующий шаг; кроме того, густой
туман, мешавший осмотреться и заглушавший практически все сколько-нибудь отдаленные и тихие звуки, не давал возможности действовать.
Иными словами — если воспользоваться метким выражением Макси, — их побег начинал терять инерцию. Даже если бы Мега отважился вывести норок из трубы (А куда потом?), то в тумане они неминуемо потерялись бы, что означало конец «Плана А». Отчаявшиеся и павшие духом норки могли окончательно утратить веру в себя и все предприятие и попытаться вернуться к желтобрюхим предателям, променяв таким образом свободу на миску помоев и «комфорт» знакомого вольера. Мега не мог этого допустить, как не мог и обвинять своих соплеменников в том, что они испытывают такое глубокое разочарование. Он и сам был в не слишком большом восторге.
Примерно около полудня Макси доложил, что туман, кажется, поднимается.
Мега встрепенулся. Рискуя быть замеченным из случайной грохоталки, он выбрался наружу и, приказав Макси и Мате следовать за собой, вскарабкался на ближайший пригорок. Его высота оказалась вполне достаточной, чтобы рассмотреть окружающий пейзаж, и Мега почувствовал, как его сердце снова переполняется восторгом. Они трое стояли словно на самой вершине мира, стояли словно истинные хозяева всего, что было доступно их взглядам. Двигаясь по ночному шоссе, они видели только далекие огни, и теперь представшая их глазам обширная панорама поразила Мегу величием и красотой. Она простиралась во всех направлениях и только в самой дальней дали терялась в серо-голубой дымке. Повсюду, насколько хватало глаз, манили новыми возможностями невиданные прежде предметы и объекты: человеческие жилища, голубоватые вены ручьев, серые ленты дорог, черные силуэты птиц в небе. Все это принадлежало им — стоило только протянуть лапу.
Когда туман почти совсем рассеялся, Мега разглядел вдали ферму, которую они покинули ночью, и, проследив их долгий ночной маршрут по шоссе, даже ахнул — таким простым оказалось решение загадки.
— Глупая сука путает лево и право! — воскликнул он. Макси, явно довольный тем, что нашелся кто-то еще
более тупой, чем он, заорал во все горло:
— Правильно, босс! Абсолютно верно! Нам с самого начала нужно было сделать поправку на то, что Горчица глупа как бревно, — добавил он, словно извиняясь за свою несдержанность, и тут же поспешил внести предложение по существу: — Мне кажется, босс, наше положение вовсе не такое скверное, как мы считали. Взгляни сюда…
Он показал лапой, куда смотреть, и Мега увидел вдали лес, до странности похожий на тот, о котором рассказывала Горчица. Тогда он снова обратился к сетке дорог и, делая необходимые поправки на ошибки собаки, которая, точно, перепутала левую лапу с правой, очень быстро убедился, что все совпадает. Это и впрямь был тот самый лес, который они искали. Шоссе, на которое они по ошибке свернули, довольно круто изгибалось в нужном им направлении, благодаря чему норки все-таки приблизились к своей цели, хотя и не с той стороны. Чтобы добраться до леса, им достаточно было только пересечь пустошь, спуститься по склону холма, пересечь пару неглубоких лощин и перевалить через невысокую холмистую гряду.
— Хорошо, Макси, ты первым увидел его. Но тот ли это лес?
— Боюсь, я не смогу ответить со всей определенностью, босс, — ответил Макси, приглаживая свои усы. — Вместе с тем это определенно лес, который может существенно улучшить наше теперешнее положение. Кроме того, до него не так уж далеко.
— Мы выступаем, как только стемнеет, — распорядился Мега. — Спланируй пока маршрут.
— Будет сделано, босс,— рявкнул Макси, весьма довольный тем, что жизнь снова стала простой и понятной и можно выполнять приказы, не думая об ответственности.
Но только они спустились с пригорка, чтобы вернуться к трубе, как, к своему ужасу, наткнулись на норку, которая запуталась в вереске.
— Что вы себе позволяете, бесстыжие ублюдки?! — завопил Макси вне себя от ярости. — Ну-ка, живо на место!
С этими словами он бросился к трубе, где его нор-ковороты с трудом сдерживали толпу возбужденных норок, пытающихся выбраться из своей каменной темницы.
П.сихо, уже удостоившийся свирепого взгляда Макси, затрепетал, увидев приближающихся Мегу и Мату.
— Я ничего не мог сделать, — жалобно забормотал он, и в его глазках промелькнул страх. — Как только вы ушли, они сказали, что с них хватит свободы и они уходят. Это настоящая неприятность, Мега! Некоторые еще верят нам, но большинство хочет «домой», как они выразились. Кое-кто даже утверждал, будто сумеет сам позаботиться о себе.
«Трусы», — подумал Мега, но сдержался. Он не мог обвинять норок. Не их вина, что они не видели в жизни ничего, кроме своих клеток. Но, коль скоро недовольство приняло такие откровенные формы, оставаться в трубе было опасно. Скоро они снова восстанут, и тогда нельзя поручиться за последствия. И в каком-то смысле норки будут правы — не век же им сидеть в этой вонючей дыре под шоссе!
Макси не ошибался, когда говорил, что норкам необходимо побольше двигаться, чтобы поменьше думать, и Мега счел возможным выступить в поход немедленно. При дневном свете это было рискованно, но, оставаясь на месте, он мог потерять больше.
