Ава подумала о детях. Счастье трех невинных, доверчивых малышей полностью зависело от крепости жизненного фундамента, построенного родителями. Какое будущее их ждет, если мать разрушит сами основы семьи? Но, даже сознавая, что держит в своих руках детские судьбы, словно легкие птичьи перышки, она не могла побороть неудержимое влечение к Жан-Полю. Оставалось лишь одно средство.
Не дожидаясь, пока Филипп проснется, Ава перекатилась на него и уткнулась лицом ему в шею. Почувствовав на себе теплое тело жены, Филипп сонно обхватил ее руками.
— Я хочу еще ребенка, — прошептала Ава ему в ухо.
Филипп вздрогнул и проснулся.
— Что? — пробормотал он, пытаясь прийти в себя.
— Я хочу еще ребенка, — повторила Ава.
— Кустик, дорогая… Еще ребенка? Прямо сейчас?
Ава тесно приникла к мужу, охваченная страхом потерять его.
— Да.
— Мне кажется, нам нужно как следует все обдумать.
— Я уже обдумала. Я не могу думать ни о чем другом.
«Ничто другое не сможет привязать меня к дому так крепко, чтобы я не сбежала… Я больше не доверяю себе».
— Не думаю, что смог бы дать тебе ребенка прямо сейчас, даже если бы захотел, — возразил Филипп, мягко отстраняя Аву. — Ты выбрала не самый сексуальный способ разбудить мужчину.
— Извини, — покаянно шепнула Ава и, перевернувшись на спину, прикрыла лицо согнутой в локте рукой. — Ты же знаешь, как со мной бывает. Если мне пришла в голову идея, я должна немедленно действовать.
— Это качество меня в тебе и подкупает больше всего, сухо заметил Филипп, плетясь в ванную.
— Мне скоро сорок. Если я не рожу сейчас, то упущу свой шанс.
— А разве трех детей тебе недостаточно?
Ответ Авы потонул в шуме льющейся воды — Филипп умывался и чистил зубы.
— Тогда давай уедем куда-нибудь на несколько дней, — предложила Ава, когда муж вернулся в спальню.
Филипп посмотрел на нее и нахмурился.
— С тобой все в порядке, Кустик?
— Да, разумеется.
— Я думал, никакая сила не заставит тебя расстаться с детьми и садом.
— Слишком долго это продолжается. Я почти не вижу тебя. Если ты не за границей, то вечно сидишь у себя в кабинете. Я хотела бы проводить с тобой больше времени.
На этот раз голос Авы звучал непривычно резко, и встревоженный Филипп присел на кровать рядом с женой.
— Если это правда, то прости, милая. Я понятия не имел.
— Я хочу, чтобы мы хоть иногда бывали вместе одни, без детей. Чтобы ты видел во мне женщину, а не только мать.
— Ты для меня единственная женщина в мире, Кустик. — Филипп сделал попытку улыбнуться, внезапная вспышка Авы привела его в замешательство.
— Брак требует работы. Если появляются трещинки, их нужно поскорее склеить, пока они не разрослись. Понимаешь?
— Я стараюсь изо всех сил, но в такую рань трудно быть понятливым.
— Давай съездим куда-нибудь в теплые края. Полежим на солнышке, почитаем. Будем бродить по пляжу, держась за руки. Помнишь наше путешествие, перед тем как родился Арчи?
— Тоскана. Конечно, помню. Мы были молоды и влюблены. — Филипп мечтательно рассмеялся.
— Мы занимались любовью целыми вечерами, после большого бокала розового вина и огромной порции пасты. Теплый ветер приносил одуряющие ароматы цветущих деревьев. Я помню запах эвкалиптов. По ночам мы бродили по улицам Сиены и Флоренции, забыв обо всем на свете. Давай повторим это. — Глаза Авы засияли, и тревога Филиппа исчезла.
— Я помню твое летнее платье, белое в черный горошек. Ты была самой красивой девушкой из всех, которых я когда-либо встречал. — Он нежно поцеловал жену в лоб. — Но ты нисколько не изменилась.
— Мы можем зачать ребенка в Тоскане. Устроить себе еще один медовый месяц, праздник в честь нашего брака и нашей любви. Ох, Филипп, это было бы так романтично.
— Я не уверен, что бессонные ночи и подгузники так уж романтичны. Подумай об этом, Кустик. Ты говоришь о еще одном человеческом существе. О еще одном члене нашей семьи. Этот ребенок будет слишком мал, чтобы играть со своими братьями и сестрой. И я уже стар, не забывай. Не рассчитывай, что я помолодею. Если тебе действительно так хочется завести еще одного ребенка, я не буду тебя отговаривать. Но ты должна как следует все обдумать, взвесить все «за» и «против» и оценить, на какие жертвы тебе придется пойти. Ты к этому готова?
С этими мыслями Ава отправилась в сад, внутренне готовясь к встрече с Жан-Полем. Утром, обнимая Филиппа, она терзалась чувством вины, и сейчас, бредя по тропинке в поисках Жан-Поля, с горечью осуждала себя. Она задумала привести в этот мир еще одного ребенка с единственной целью — отгородиться от Жан-Поля. Но разве это не то же предательство? «Я должна отослать тебя домой, — в отчаянии думала Ава, — но буду страдать, если никогда не увижу тебя».
Ава подошла к поляне, засеянной полевыми цветами, и остановилась среди моря бледно-желтых нарциссов. В безоблачно-синем небе сияло яркое весеннее солнце, в воздухе пахло жирной землей. В саду пробуждалась жизнь, кроны деревьев дрожали от сотен гнездящихся птиц: пернатые забияки толкали друг дружку, стремясь занять местечко получше. Наблюдая за ними, Ава вместо радостного подъема ощутила печаль. Какая-то часть ее души уже никогда не расцветет, останется безжизненной, мертвой, как нежный бутон, убитый морозом. Она всегда будет думать о том, какой была бы ее жизнь рядом с Жан-Полем. Ава понимала, что умрет, так и не узнав этого, отказавшись от своей любви ради детей и Филиппа. «Моя жизнь принадлежит не только мне, — резко заключила она. — Я связана с семьей узами любви. Я уже сделала свой выбор, и жизнь других людей зависит от меня. Я должна довольствоваться дружбой Жан-Поля. Лучше дружба, чем ничего».
Машина Филиппа скрылась в конце подъездной дорожки. Ава подняла глаза и увидела Жан-Поля, решительно шагавшего через луг ей навстречу. Она задержала взгляд на его широких плечах. Закатанные рукава голубой рубашки открывали сильные загорелые руки. Даже походка его изменилась за месяцы, проведенные в Хартингтоне. Он больше не был изнеженным городским мальчиком, привыкшим к неспешным обедам на бульваре Сен-Жермен. Жан-Поль полюбил землю так же страстно, как сама Ава. Он стал истинным садовником. Аву охватило воодушевление, решимость отречься от своей любви ослабела. С появлением Жан-Поля сад преобразился, наполнился волшебством, заиграл красками. Она восхищенно замерла, любуясь нежными венчиками нарциссов и яркими светящимися огоньками недавно распустившихся зеленых листьев на деревьях.
Лицо Жан-Поля казалось печальным и измученным. Прежде чем Ава успела заговорить, он взял ее за руку, быстро потянул за собой к дуплистому дереву, потом запустил пальцы ей в волосы и страстно поцеловал в губы.
— Я больше так не могу, — сказал он. — С каждым днем я люблю тебя все сильнее. Неужели ты не понимаешь, что мучаешь меня? Если вначале жить рядом с тобой было для меня радостью, то теперь стало проклятием. Мне разрешено смотреть, но не дозволено прикоснуться, и это медленно убивает меня, моя прекрасная Ава. Итак, я решил вернуться во Францию.
