Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
«Папочка,
ты глубоко ошибаешься в Жорже, он хороший человек. Он очень милый, умный и всегда был бесконечно добр ко мне. Я знаю, однажды ты тоже его полюбишь. Он хочет лишь одного — стать частью нашей семьи, и я хочу того же. Прости меня за это.
Твоя любящая дочь,
Элен».
Я отправил гонцов мэрам всех городов в пределах ста миль от замка с просьбой начать поиски моей дочери. Я написал епископам, что не разрешил Элен выходить замуж, и ей, как дворянке, требуется разрешение короля. Пусть непременно передадут это всем своим священникам. Я написал в Париж и рассказал властям о случившемся. Я написал Шарлоту: Элен была его племянницей, и я знал, что он тоже начнет поиски. Жорж был глубоко потрясен, когда на рассвете увидел на пороге дома мою дочь: она призналась ему в вечной любви и предложила сбежать. Все это я узнал от Манон, поскольку Элен погружалась в яростное молчание всякий раз, когда я подходил к ней с расспросами. Именно Манон я доверил осмотр дочери, не желая поручать это дело местному врачу. Все произошло в ее спальне, пока я стоял у приоткрытой двери.
Она велела Элен лечь на кровать, затем послышался шелест юбок и обиженные всхлипы. Всхлипы становились все громче, потом я услышал ласковый шепот Манон и плеск воды в тазу. Она вышла ко мне с мокрыми руками.
— Нетронута.
Я пытливо взглянул на жену, и она нахмурилась.
— Ты мне не веришь?
— Верю, конечно!
— Вот и правильно.
Она хлопнула дверью у меня перед носом, и в тот день я больше не видел ни жену, ни дочь. Итак, Элен по-прежнему была девственницей, хотя и провела с Жоржем трое суток. С этим знанием я отправился в кабинет, где меня ждала Тигрис: она приподняла голову, окинула меня взглядом белесых глаз и снова улеглась — тоже разочарованная. Я пытался записать в блокнот свои соображения по поводу очередного блюда, но слова не шли, и я никак не мог подобрать названия вкусам. Спустя час пустой писанины и вымарывания неподходящих слов я отправился на озеро, в котором утопилась Виржини, и сел на скамейку, где когда-то сидел вместе с ее одетым трупом.
Что же Элен видела в тот день?
Нам кажется, мы знаем, что думают о нас дети, но как они воспринимают нас в действительности? Сидя на скамейке и вспоминая свои семнадцать лет, когда мы с Виржини всей душой любили друг друга, я начал гадать, не допустил ли роковую ошибку. Быть может, стоило позволить дочери выйти замуж за сына Эмиля? Быть может, еще не поздно передумать?
Наступила ночь, и решение пришло само собой. Я вернулся в замок и обнаружил там письмо от Шарлота, второе письмо получила моя дочь. Он приглашал ее в гости — чтобы прийти в себя после недавних потрясений и вновь научиться радоваться жизни. Мне он написал, что с ним Элен будет в полной безопасности. Я почувствовал укол обиды: Шарлот решил преуспеть в том, что не удалось мне. Или я неправильно расценил его приглашение?
Помимо прочего Корсика научила меня иначе смотреть на самого себя и на мир вокруг. Я увидел нашу семью глазами Паскаля Паоли и понял, что мне не нравится это зрелище. Когда на следующий год из Версаля пришло письмо — подписанное королем, но наверняка надиктованное Жеромом, — в котором моему сыну предлагался придворный чин, я вместе с Лораном и Тигрис отправился на долгую прогулку. Я сказал сыну, что не стану ему мешать, если он захочет жить при дворе. Услышав печаль в моем голосе, он спросил, какого будущего я ему желаю.
— Как ты относишься к армии? — ответил я. — После моего возвращения с Корсики король обещал присвоить тебе офицерский чин. Когда ты вырастешь.
По кивку Лорана я понял, что он считает себя вполне взрослым для военной службы. Он уже был на голову выше меня и так похож на мать, что мне порой становилось неуютно в его обществе. Поглядев задумчиво на озеро, в котором он маленьким мальчиком катался на лодке, Лоран признал, что не раз задумывался о морском флоте. Так и устроилась его жизнь. Я написал королю, что мой сын страстно желает служить его величеству на море, с трудом удержавшись от приписки: «…где воздух гораздо свежее».
Спустя месяц мой сын отбыл, и больше мы почти не виделись.
Моя собственная жизнь с тех пор начала мельчать. Птицы — дрозды и жаворонки, малиновки и воробьи — просыпаются на рассвете, бодрствуют весь день и на закате ложатся спать. Так же устроены животные и их хозяева, мои крестьяне, которые сами ведут полузвериный образ жизни. Свечи дороги, и почти все заработанное уходит у них на еду. Я тоже начинаю жить как они: просыпаюсь с первыми лучами солнца, ложусь на закате, следуя природным циклам. Мои слуги понемногу уходят; замены им я не ищу. Манон спрашивает, не обеднели ли мы. Нет, не обеднели, просто я рад одиночеству и покою. Если ей хочется, пусть принимает на работу сколько угодно слуг. Мы нанимаем одну горничную и двух конюхов. Пару лакеев. Может, кого-то еще — мне это уже неведомо и неинтересно.
Летом 1774-го — в год, когда на престол восходит Людовик XVI, — умирает Эмиль, и меня не приглашают на похороны. Шарлот получает приглашение, но не приезжает. Понятия не имею, пригласили ли Жерома. Он перестал мне писать с тех пор, как до него дошли слухи о проступке Элен. Или, быть может, его обидел отказ Лорана жить при дворе.
Шарлот, разумеется, считает себя выше всего этого. Он держит Элен при себе и знакомит ее с сыновьями друзей и соратников. Когда Эмиля провожают в последний путь, моя дочь уже замужем. Ее муж — дипломат, наполовину француз и наполовину австриец, барон по отцу и в будущем, после смерти матери, должен унаследовать замок и титул графа, так как она — последняя представительница их рода. Шарлот просит короля пожаловать ему титул заранее, и тот соглашается. Моя дочь становится графиней и в тот же месяц беременеет. Она живет в Лондоне, где ее муж представляет интересы Франции в войне между нашими странами. Ее редкие письма посвящены исключительно детям и лишены чувств: сын научился ездить верхом, сын научился писать, сын учит латынь и английский, дочь берет уроки танцев. Элен присылает мне силуэтные портреты обоих, черные бездушные профили внуков, которых я никогда не видел и вряд ли когда-нибудь увижу, ведь их мать ни разу не приезжала домой после отъезда в Лондон.
1777
Визит Бена Франклина
Примерно через два или три года после того, как Элен переехала в Лондон, в мой замок прибыл американский дипломат, представившийся давним другом ее мужа, моего зятя, которого я видел лишь раз в жизни. Он сказал, что юноша этот весьма умен — и улыбнулся, как мудрый старец, приятно удивленный честолюбием молодых. Внешность у Бенджамина Франклина была не столь героическая, как на гравюрах, в жизни он старше и дороднее, однако я мгновенно его узнал.
Мы с Франклином однажды уже встречались — в Париже, за год до моего отъезда на Корсику, — в гостинице де Со, городской резиденции Шарлота. Тогда он носил напудренный парик с густыми завитками на боках, маленькие очки, белую льняную рубашку с оборками на манжетах, аккуратно повязанный шейный платок и бледно-голубой фрак с твердыми загнутыми манжетами, оторочкой и золочеными пуговицами. Он мог бы быть успешным финансистом или провинциальным губернатором. В действительности же он представлял в Англии американские колонии и жил в Лондоне, откуда ненадолго приехал в Париж.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
