моя броня.
Это был Фортенхо, Лорд Адмиралов. И существовал только один способ, благодаря которому он мог здесь сейчас находиться. Могильный Разум сыграл дурную злую шутку.
— Лайбрериан, — сказал он. Я бросаю на него один взгляд, поскольку он делает шаг вперед, а затем начинает ходить вокруг меня, полностью освещенный встающим солнцем, подтверждая мои подозрения. Его лицо искажено гримасой боли, сморщено, покрыто пятнами, его плоть гнила изнутри.
Собранная Композитором эссенция была запечатлена еще живым людям, и полученные сущности теперь располагались в гниющих изнутри телах, пораженные паразитом Потопа. Несмотря на этот факт, я была поражена, что он мог общаться.
— Нам разрешили прибыть сюда, чтобы умереть. Могильный Разум… — он закашлялся и едва мог восстановить голос. — Могильный Разум находится на пути к Малому Ковчегу, готовясь поглотить все, что вы намеревались сохранить там. Но он послал нас к тебе, чтобы передать последнее сообщение, Великая Мать.
Они собрались вокруг меня. Меня сразу же пронзил приступ накатившего ужаса. Они действительно скоро умрут. Такова жесткость Композитора, такого варварство Потопа.
— То, поведал нам Могильный Разум, самый крупный среди них всех, поглотивший десятки тысяч планет и привел целые галактики к вымиранию. То, что он нам сказал…
Его воины преклонили предо мною колено, и я со скорбью вижу сквозь их деформированную кожу их внутренние органы, они смотрят на меня, как на последний шанс искупления, как на равную, как на своих матерей, в их лицах можно было увидеть их потомков, родившихся позже со всеми их сокровенными мечтами…
— Вы — мои дети, — прошептала я, и они отвечали мне на различных языках. Я готова. Я знаю, что они не будут врать мне. Они скажут мне то, что поведали им, и я буду знать правду из их уст, или же нет. — Я слушаю, Фортенхо.
Он пытается найти аналогию в своей речи со словами чужеродного языка, чтобы выразить мысли тем языком, которым он владел.
— Прекурсоры существовали во многих формах, в виде физических тел и духа, примитивные и развитые, бороздящие межзвездное пространство и осевшие в своих мирах… Круговорот жизни циркулировал снова и снова, они умирали, перерождались, исследовали и отсеивали множество галактик… Вот, что я должен был сказать. Я мало, что понимаю.
Мы — твои дети, Лайбрериан. Но мы также и их дети. И то, что мы узнали спустя миллиарды лет — это то, что они сохранили в этой галактике. Мы не знаем, где. Могильный Разум говорил нам кое-что, что невозможно понять, что большинство знаний, что мы имеем, были собраны еще до появления звезд. Мы не верим в такие временные промежутки, но Разум настаивал… Модели форм жизни и жизненная мудрость сотен миллиардов лет.
Он рассказал мне, что накопленные знания проецировались в виде некоего поля, и, как известно, Предтечи имеют доступ к нему. Разве не так, Лайбрериан?
«Домен!» — сказал я себе. Он описывал Домен. Могло ли это быть правдой? Домен был создан Прекурсорами?
Воины Фортенхо хрипло крикнули. Они протянули свои разлагающиеся руки, чтобы дотронуться до моей брони, погладить ее, прикоснуться ко мне напрямую, потрогать мою плоть. Я не ухожу. Я протягиваю ладонь и дотрагиваюсь к разлагающейся щеке Лорда Адмиралов.
— Я слушаю, — сказала я ему.
— Могильный Разум понимает не больше, чем мы. В этом поле были заключены знания об огромном количестве вещей, от мала до велика. Эти хранилища информации были заключены в сооружения Прекурсоров, защищенные там на миллиарды лет. Там, — он поднял руку и указал на яркое синее небо. — Может быть, если бы мы располагали достаточным количеством времени, мы смогли бы найти его. Но когда Гало выстрелят, не только разумная жизнь во всей галактике исчезнет, но и все накопленные знания. Величайшее всеобщее сокровище будет уничтожено.
Органон! Домен — это Органон!
Чудесная истина, в миг обратившаяся для Предтеч ужасной правдой. И недалеко, за пределами образованного воинами круга, все это слушает Каталог, слушает это обвинение, это свидетельство того, что может быть самым великим преступлением из всех когда-либо совершенных.
Если Гало выстрелят, мы убьем собственные души!
— Я отправлю сообщение, — сказала я Фортенхо.
Его губы лопнули, когда он попытался рассмеяться.
— Вы не поняли меня, Лайбрериан. Воздействие излучения от Гало уже ощущается.
Я пробежалась взглядом по кругу жалких людей. Я отказывалась в это поверить.
Лорд Адмиралов стоял, оперившись обоими руками об меня, затем отпускает и падает на колени. Он пытается улыбнуться. Кровь сочиться ручейками из растрескавшихся уголков его губ. Это не добрая улыбка. Она похожа на оскал волка.
— Гало активированы, — сказал он. — Они уже начали стрелять. Они будут стрелять!
С мучительной гримасой он упал вперед, в грязь и траву. Его кровь просачивается в почву. Остальные воины пытаются петь, но произносят только низкий, смертельный вой — возможно, старая боевая песня, или же они передают последнее послание Могильному Разуму.
Его смех преследовал меня на протяжении тысяч лет.
В течение минуты они все были мертвы, не от воздействия Гало, прибыв сюда точно в свое время, время этой системы. Не спасаясь от Гало, а по жестокости Могильного Разума, использовавшего их воплощения в качестве посланников. Возрождённая плоть некогда погибших людей сообщила мне, что наша победа не будет сладкой, что наши преступления будут вечно преследовать нас, что мы никогда не были и не будем наследниками Мантии.
Я подозвала к себе Каталога.
— Сеть Судей открыта? У вас есть разрешение на доступ?
Каталог утверждает, что связь возможная.
— Мне нужно отправить одно последнее сообщение на Ковчег, Изо-Дидакту. Все то, чему вы были свидетелем.
— Сделаю все, что в моих силах, Лайбрериан.
— Расскажите ему все, что вы слышали. Скажите ему, что я считаю это правдой.
Я подумала о Дидакте, заключенном в Криптуме. Если Домен будет уничтожен, то получается, что я обрекла своего мужа на пребывание в темноте, тишине, наедине только со своей яростью и безумием, которые составят ему компанию.
Сообщение отправлено.
Я смотрю на массивные осколки корабля Бонстелара, и начинаю их глубоко закапывать, в результате чего земля вокруг меня дрожит, пока я стою на месте с останками моих бедных людей, на сухой траве под палящим полуденным солнцем. Все, что осталось от этого корабля, будет моим сырьем, чтобы посреди этой обширной саванны построить километр за километром портал. Может понадобиться сотня лет для завершения, процесс продлится уже после того, как я уйду из этого мира, даже после его повторного заселения. Но оно того стоит.
Кто будет использовать этот портал?
Кто будет жить после возвращении сюда? И что они будут думать о машине,
