сильно отличаешься от той оболочки, что видят все остальные. Решила сблизиться совсем немного, но одной недолгой встречи хватило, чтобы по-крупному влипнуть и по уши втрескаться в тебя. Никогда не верила в любовь с первого взгляда, а тут такое. А про измены, я не знаю, что за история у тебя была, да и не хочу знать. Может, рядом с тобой не было правильного человека, а может, этим неправильным человеком в отношениях был ты сам, мне неважно. Я не хочу в это все даже вникать. Я согласилась на предложение Ники не потому, что хотела проучить тебя за что-то, а потому, что мне просто нравится играть, да и лишние деньги бедному студенту никогда не помешают. Сейчас мне важен ты, мне важны мы, мне важна наша история. Так что, пожалуйста, никаких больше упоминаний о бывших. Сколько бы их там ни было и чего там у вас ни происходило бы. Тот, кто состоял с ними в отношениях, и тот, что сейчас сидит передо мной, – разные люди. Люди совершают ошибки, и это нормально. Мы ведь не бездушные машины. Что бы ни случилось в прошлом, пусть там и остается; значит, так было нужно, чтобы мы познакомились, чтобы были вместе сейчас. Но если вдруг решишь мне изменить или как-то по-другому обидеть, имей в виду, что у меня в сумочке нет парика и линз, но есть шокер, а у папы моего всегда при себе пистолет, да и у Ксении, его новой жены, тоже.
– Что? Шокер? Пистолет? Ты актриса, медсестра, агент под прикрытием, что ли?
– Нет, просто прекрасно знаю, в каком мире мы живем, и всегда готова к нападению. А пистолеты у папы с Ксенией служебные. Они следователи, – пояснила Вера. – Кстати, ты смотрел «Сумерки»?
– Я – нет, но… – он хотел было добавить, что Ева сходила с ума по этому фильму, но вспомнил просьбу больше не упоминать бывших. – А это вообще к чему?
– Да так, был там один момент, когда отец Беллы демонстративно чистил ружье. Имей в виду, у меня таких родителей двое, – она впервые сказала не «папа и его новая жена», а «родители», и немного смутилась; возможно, давно уже стоило прекратить упираться и принять Ксению в семью не только с виду. – Так что не удивляйся, если застанешь нечто подобное, когда приедешь знакомиться с ними. Даже не знаю, кого тебе надо опасаться больше. Если папа просто меня любит, то Ксения до сих пор зачем-то всеми силами пытается завоевать мое расположение. Хотя, наверное, первым до тебя доберется Тайсон.
– А это кто еще?
– Папин ротвейлер, – коварно улыбнулась Вера, – про таких собак, как он, обычно говорят: вы не бойтесь, он не кусается, он целиком проглатывает.
– Это ты так угрожаешь мне? – посмеялся Илья.
– Даже если и так, то что ты мне сделаешь?
– Даже не знаю.
Илья утянул Веру в долгожданный поцелуй. Теперь, когда вместо терзавших его вопросов появилась убежденность, что рядом с ним наконец-то правильный человек, ради которого хочется становиться лучшей версией себя, можно было больше не сдерживаться и перейти к другим разговорам, несущим гораздо меньше смысловой нагрузки.
– Возможно, трахну тебя, – добавил он, прервав поцелуй.
– То есть это не точно? – Вера разочарованно надула губы, которые так и манили Илью размазать ее нежно-розовую помаду еще сильнее. – Тогда я пойду.
Она попыталась встать, но оказалась тут же повалена на кровать и утянута в новые поцелуи и ловушку, из которых уже не хотелось выбираться.
Встретились как-то два игромана. Он был одержим компьютерными играми и уходил в виртуальный мир каждый раз, когда реальный переставал его устраивать. Она – игрой на сцене; примеряла на себя маску другого человека каждый раз, когда ей не нравилась та, кем она была на самом деле. Им обоим нужно было лишь ненадолго прекратить играть и вернуться порой не в самую приятную действительность, чтобы увидеть рядом с собой нужного человека, который сможет наполнить реальность такими красками и эмоциями, что та превратится в самую настоящую сказку, из которой уже никогда не захочется убегать.
Эпилог
Человек так смеялся, что чуть не упал,С человеком гуляя по крышам.Человек человека от всех укрывал,Человек человеком лишь дышит.Человек человеку все слезы утер,Человека в объятьях качая,Человек человеку устроил костер,Захватив с собой хлеба и чая.Лунный бард. Человек человеку
На вокзале небольшого города, несмотря на ранний час, было многолюдно. Провожающие, уезжающие и встречающие суетились. Стоянка проходящего двухэтажного поезда составляла минут пять, что казалось сущим издевательством для всех, кто за столь короткий промежуток времени должен был успеть выйти из поезда или зайти в него.
Вера сошла на перрон.
– Илюш, тебе помощь нужна? – спросила она, поправляя лямку своего рюкзака: домой она решила поехать, как и Илья, налегке.
– Да, забери эти чертовы костыли и выкинь их куда подальше!
– Потерпи, всего месяц остался, – ответила Вера, но все же забрала их, чтобы Илья спустился на низкую платформу. Проще было на что-то закрыть глаза, чем потом выслушивать его возмущения целый час.
– Да-да, всего лишь. Сама с ними походи, понимая, что можешь и без них, посмотрим, как ты запоешь.
Они не заметили, как из соседнего вагона вышли Денис и Ника. Но если бы и заметили, то Нику бы не узнали. Побединская обрезала волосы по плечи и перекрасила их в такой темный оттенок, что с ним мог сравниться только оттенок ее ненависти к Нечаеву и Саньку. От прежней Ники остался только темно-зеленый цвет летнего брючного костюма. Несмотря на июльскую жару, снять пиджак и остаться в одном топе на тонких бретелях она не спешила. Ника тут же надела солнечные очки, как будто темное стекло сможет ее защитить, как забрало рыцарского шлема, от тех, кто может ее узнать.
Илья и Вера неспешно шли к выходу с вокзала.
– Мы сначала куда? К твоим или моим?
– Кажется, к моим. Вижу машину отца на парковке, а вон и мама из нее выходит. Странно, он должен был быть занят весь день, мама говорила, что вряд ли они нас встретят.
– Видимо, ему не терпится познакомиться с такой классной мной, – посмеялась Вера, снова поправляя лямку рюкзака. С тех пор как она рассказала все Илье, из-за чего отпала необходимость следить за тем, что говорить, и за присутствием знакомых поблизости, она начала вести себя еще более непринужденно и часто абсолютно по-идиотски шутить. – Смотри, а то уведу у тебя отца из семьи.
– Это вряд ли, – усмехнулся Илья.
На кухне у Громовых Вера сидела в окружении котов и пила чай. Она не любила этих животных, но Асе и Пушку было на это откровенно плевать, они увидели нового человека, и они хотели к этому человеку. Илья отвечал на все расспросы мамы, оттягивая момент, когда та же участь постигнет его девушку. Сессию, как он и планировал, не закрыл и получил неявки на все предметы, в отличие от Веры, получившей высшие баллы. Сейчас у него была пара дней передышки перед производственной практикой, которую он должен был проходить у отца на нефтезаводе. Хорошо, что Макар и Соня вовремя напомнили Громову о том, что ему нужно подсуетиться, а то бы и с практикой оказался в таком же пролете, как и с экзаменами. Сама же сладкая парочка укатила на месяц практики в Казань, что сильно опечалило Анну Александровну, ждавшую их к себе в гости с тех пор, как вернулась из Москвы. Женщина не хотела отпускать Веру, но им с Ильей еще нужно было успеть заехать к родителям девушки.
До квартиры Виктора Николаевича и Ксении ребята решили добираться пешком. Когда они проходили мимо одной небольшой кафешки, Илья ненадолго замешкался. Ему показалось, что за столиком у окна сидит Денис в компании какой-то рыжей незнакомки и держит ее за руку.
«Неужели они успели с Никой расстаться и он уже нашел другую?» – подумал Илья, но тут же вспомнил, что он дома, а не в Москве, и подумал, что просто обознался.
Но Громов не обознался, и если бы он зашел в кафе, то смог бы услышать часть их разговора.
– Ну Гош, успокойся, пожалуйста. – Денис нежно погладил большим пальцем тыльную сторону ее ладони.
– Что «ну Гош»?! – возмутилась Маргарита. – Я что, зря прилетала?! Все, что мы смогли найти, зря? Мы выдернули тех девочек и снова окунули их в кошмар воспоминаний, прибавив к нему необходимость таскаться по судам и давать показания зря? Я вернула свои билеты, я остаюсь дома. И я не успокоюсь, пока
