исчезает.
— Как?
— Она была не в себе, Кирилл! Ты что, не видел, как она плакала, или ты настолько залез в свою задницу, что не замечаешь, какие страдания ты ей причинил? Ты чертов монстр!
Мне хочется свернуть Рай шею, но, опять же, это испортит вечер и мою сделку с ее чертовым дедушкой. Поэтому я делаю успокаивающий вдох.
— Что она тебе сказала?
— Она ничего мне не сказала, но я видела боль в ее глазах. Если бы ты выстрелил ей в грудь, вряд ли бы она так выглядела.
Моя челюсть сжалась.
— Ты знаешь, куда она пошла?
— Нет, и даже если бы знала, я бы тебе не сказала. Я говорила это раньше и скажу снова. Ты хитрый лис и бесчувственный монстр, который ни при каких обстоятельствах не заслуживает такого чистого человека, как Саша. Единственный достойный поступок, который ты можешь совершить в этой ситуации, это отпустить ее.
Не в этой жизни.
Я оставляю Рай снаружи и возвращаюсь на вечеринку, не обращая внимания на ее проклятия. Она несносна в большинстве дней, но сегодня она особенно раздражает.
Мое выражение лица приветливо, когда я снова появляюсь на церемонии помолвки.
Любой, кто наблюдает со стороны, может подумать, что я в экстазе от этого. Мы даже делаем фотографии для прессы и все остальное.
Однако в глубине души у меня бушует вулкан, и все из-за одной чертовой девушки.
К концу вечера я готов перевернуть землю, чтобы найти ее, поскольку Виктор и даже Юрий с Максимом не смогли найти эту маленькую засранку.
Но прежде чем я это сделаю, я должен поучаствовать в закрытой встрече с Игорем, Сергеем и крайне недовольным Владимиром.
Насколько я знаю, ему тоже не нужна эта должность, но в то же время он не хочет, чтобы она досталась мне.
Но поскольку он почти во всем согласен с Паханом, я не думаю, что он доставит мне какие-то проблемы. А если и доставит, то я поступлю соответственно.
После того, как мы закончили, я ухожу и принимаю приглашение Игоря выпить в другой раз.
Поскольку Виктор подтвердил, что Саши нет на месте, мы сразу же направляемся в дом.
Судя по всему, она не с Кариной, как я предполагал.
Куда еще она могла пойти? Мир Саши всегда вращался вокруг особняка и моей защиты. У нее нет ни друзей, ни отношений, ни мест, куда она могла бы пойти за пределами дома.
Естественно, ее телефон выключен, так что я не могу отследить ее по нему.
Ебаный в рот.
Мои люди целый час переворачивают вверх дном особняк и помещения охраны, но не находят никаких следов.
Виктор отменяет поиски после того, как они проделали их дважды, потому что, по его словам, это «напрасные усилия».
Сейчас я действительно в настроении закончить его жизнь.
Но он прав. Если я продолжу настаивать на том, чтобы мои люди переутомлялись, это может повлечь обратный эффект, и не обязательно против меня. Они могут выместить это на ней, когда она вернется.
А она вернется.
Я иду в свою комнату, чтобы переодеться. Я обойду территорию особняка на всякий случай, вдруг они пропустили какое-то место.
Этой чертовой раздражающей женщине лучше быть в безопасности, или я клянусь, чтоб ее...
Мои мысли прерываются, когда я захожу в свой шкаф. Загорается автоматическое освещение, и мне в лицо ударяет смрад спиртного.
Саша сидит на полу, ее пиджак отброшен в сторону, а бутылка водки зажата в руках.
По ее щекам текут слезы, а глаза слишком карие, слишком потерянные, как будто они потеряли всю зелень и сейчас оплакивают ее.
Меня охватывает облегчение. Я думал, что она занимается какой-то глупостью, что я не смогу ее найти, но она была здесь.
Оглядываясь назад, я должен был проверить свою комнату, но я не думал, что она будет здесь, из всех мест.
Я стою перед ней, и она медленно поднимает на меня глаза.
— Ты уже отвез свою невесту домой? — между ее словами проскальзывает невнятность.
Саша никогда, и я имею в виду, никогда не напивается. Даже в свободные дни. Когда все остальные напиваются, она больше беспокоится о том, чтобы вернуться сюда в целости и сохранности или убедиться, что никто из них не совершит ошибку, о которой потом пожалеет.
Поэтому видеть ее в таком состоянии... странно, если не сказать больше.
Она всегда называла меня безэмоциональным хранилищем, но сама она замкнута. Даже если она тепло и дружелюбно общается с охранниками, у нее есть это сдержанное качество, которое довольно трудно разгадать.
— Я не делал этого, — я говорю так спокойно, как только могу. — На самом деле, она уехала со своей семьей.
Она смеется, звук громкий и неестественный, прежде чем он обрывается икотой, и она захлебывается слезами.
— Ты даже не собираешься оправдываться?
— Нет никаких оправданий, — я приседаю перед ней. — Кристина — это всего лишь деловая сделка. Она лишь ступенька, которую я использую, чтобы достичь вершины, и она это знает.
— И... ты думаешь, это нормально? Ты думаешь, что это улучшает ситуацию?
— Не будь иррациональной, Саша. Ты знаешь, что моей целью всегда было небо, и это идеальный метод для достижения цели.
— Иррационально... да. Наверное, так и есть, да? Я иррациональна, думая о тебе вместе с ней, глядя, как ты держишь ее за руку на публике и надеваешь кольцо на ее палец. Ты собираешься жениться на ней тоже. Тебе также придется заделать ей ребенка, чтобы убедиться, что все получится, нет? Это будет похоже на сказку.
— Саша...
— У меня никогда не будет этого с тобой, — прерывает она меня таким страдальческим, таким надломленным голосом, что мне хочется ударить себя по яйцам. — Я не могу быть твоей женщиной на глазах у всех.
— Это не мой выбор. Это сделала ты.
— Я знаю... я знаю... Я превратила себя в мужчину, и мне придется жить с последствиями. Я должна... оставаться такой, — она фыркает и делает еще один глоток из бутылки. — Но если я... если я снова стану женщиной, ты покончишь с ней?
Я медленно закрываю глаза, а когда открываю их, она смотрит на меня с таким ожиданием, что меня тошнит от того, что я вынужден закрыть их.
— Я не могу этого сделать. Пахан и Игорь убьют тебя.
Из ее горла вырывается рыдание, и она ударяет
