или на электричке поедем? – спросила Лия.
– Давай на электричке. – Даша поправила лямки рюкзака. – Не люблю таксистов. Слишком много болтают.
Наше трио за последние два дня обменялось от силы десятью фразами. Говорить не хотелось. Горе было слишком большим, и казалось, скажи неосторожное острое слово, и пронзишь его шкуру. Тогда затопит слезами. Непониманием. Страхом за себя. За друзей. Обидой.
Тратить душевные силы на то, чтобы держать лицо перед таксистом, не хотел никто.
В итоге мы ехали вдоль Енисея, я неотрывно смотрела на него в окно и думала-думала-думала. По словам Витька, перед тем, как ступить на мост, Кирилл специально шагнул за грань, удостовериться, что не ошибся с дождем. И смачно попрыгал там в луже. Конечно, с мокрыми подошвами идти на мостик было не самой лучшей идеей. Так что вопрос: то, что Кирилл погиб… можно ли это считать виной академии?
Последний разговор с мальчишками навел меня на мысль, которая возвращалась и возвращалась, мучила меня днем и ночью. Те самые смерти студентов, о которых говорили с самого начала учебы. Это несчастные случаи? Провалы из-за недостатка знания? Или… собственные решения тех, кто умер? Тех, кто решил дернуть судьбу за усы?
«Арина. Если ты это читаешь, значит, я не послушала твоего совета. Прости, пожалуйста, но я не могла не попытаться».
Та самая фраза, которая свела меня с девчонками и которую я помнила наизусть… Я поняла, что мне нужно точно знать, что именно тогда случилось с Лейлой. В подробностях.
Поэтому, как только мы приехали и устроились, разобрав вещи, я сообщила:
– Пойду погуляю.
И вместо прогулки поехала в филармонию, чтобы поговорить с Элиной.
– Ты изменилась, – сказала она.
– Это логично. Я же сдала трансформацию.
– И что? Теперь не жалеешь, что поступила сюда?
– Почему вы думаете, что я когда-то жалела об этом?
Элина усмехнулась:
– По глазам видно.
Но я не была готова говорить с ней о природе этих сожалений.
– Скажите, – я помолчала минуту, формулируя мысль. Посмотрела на ряд склянок с чернотой за стеклянными дверцами шкафа. – Если мне нужно знать, как именно умер студент, то лучше собрать слухи, расспросив его друзей и знакомых, или можно получить доступ к официальной информации?
Элина подняла брови:
– Интересно. Зачем бы тебе это понадобилось?
– Для полноты картины. Уважаемые преподаватели весь курс твердили о том, что, если хочешь правильно колдовать, нужно учитывать все мелочи и нюансы. Моя история здесь началась с чужой смерти… Не думаю, что я готова принять ее как данность в виде констатации факта.
Тогда директриса наклонилась и вытащила из ящика стола какой-то документ. Внимательно изучила его, потом подняла на меня глаза:
– Если пользоваться сложившимся студенческим сленгом, она «провалилась». Душа покинула тело, чтобы отправиться в собственные воспоминания.
– Это я знаю. Только говорили, что она не провалилась, а улетела.
– Если так, то она ошиблась и умерла зря, – Элина улыбнулась краешком губ. – В мечты отправляться бесполезно.
– Почему?
– В мечте нет точки изменений. Того самого перекрестка, на котором можно выбирать другую судьбу.
– Ее вообще можно выбирать? – я сначала услышала, что кто-то смеется. А потом поняла, что это мой собственный нервный смех. – Знаете, сколько раз Лия пыталась не убить свою сестру? Или сколько раз Даша пыталась спасти Кирилла? Я уже думала, что ее намертво закольцевало во времени там, у мостика! И все зря.
Элина хмыкнула:
– Это потому что они пытались играть в игру, правила которой не знали.
– А Лейла их знала?
Директриса поднялась, обошла стол и остановилась близко-близко. Смерила меня оценивающим взглядом.
– Да, я не ошиблась в тебе, когда увидела в первый раз. Ты не просто достаточно способная, чтобы учиться в «Инее»… иногда слишком способная.
– Так что? Она знала?
Элина вздохнула, отвернулась и посмотрела на ряды черных колб, графинов и склянок. Вздохнула. Как мне показалось, с сожалением. И проговорила:
– Не думаю, что тебе так уж нужно от меня подтверждение этому факту. Раз уж ты в принципе решила разбираться в ее истории.
И тут я наконец поняла, о чем все время забывала, что от меня ускользало, а на самом деле это было ужасно важным.
– Два вопроса! Всего два вопроса, и я уйду!
– Ты думаешь, я мечтаю о том, чтобы ты ушла?
– Ну, перестану отнимать у вас время.
– У меня никто не может отнять то, что я добровольно не готова отдать.
– Займусь подготовкой к практике!
– Ой ли, – Элина прищурилась и посмотрела на меня с явным сожалением. Как будто я была редкой антикварной вазой, за которую она боролась на аукционе и проиграла в последний момент. – Задавай, что уж.
– Арина, подруга Лейлы, она ведь тоже то ли пропала, то ли умерла, почти сразу после Лейлы?
– Верно.
– А вы не знаете, приезжала она в квартиру Лейлы после ее смерти?
– Знаю, – прошипела Элина, скользнула вокруг стола, опустилась на стул и сцепила пальцы в замок. Качнулась из стороны в сторону, словно королевская кобра, которая думает, то ли подыграть дудочнику, то ли самой загипнотизировать его. А потом рассмеялась. – Разве ж вас остановишь! Да.
На следующее утро я встала за два часа до будильника. За окном сквозь полосы тумана виднелось светлеющее небо. Прислушалась, как сопят во сне Даша и Лия, спустила ноги на холодный пол и босиком, на цыпочках, пошла на кухню. Не глядя, выдвинула ящик рядом с окном и вытянула оттуда рулон красного скотча. Быстро заклеила уголок стекла – даже в таком мини-варианте алого света было достаточно, чтобы скрытые буквы проявились – и стала перебирать все записи Лейлы, придирчиво рассматривая обратную сторону листов.
«Арина. Если ты это читаешь, значит я не послушала твоего совета. Прости, пожалуйста, но я не могла не попытаться. Но мне не хотелось бы, чтобы наши зелья и формулы пропали зря, поэтому вот как их найти: отсчитай десять шагов от входа в лагерную столовую, влево – если стоять к нему лицом. Увидишь распорный колышек, по цвету чуть темнее, чем остальные. Вот от него…» – и дальше подробная инструкция, как найти тайник. А после нее фраза: «На следующей странице про мое путешествие». И вот этой самой следующей страницы не было. Ни намека на какое-то путешествие, кроме тех формул и намеков, которые мы уже успели расшифровать.
Я зевнула и задумчиво пробежала взглядом по кухне. Интересно, Арина могла забрать один из листов? Конечно, могла. Или какой-то из них завалился куда-нибудь… Нет, стоп. Не завалился. Арина пропала именно потому, что его прочитала. После разговора с директрисой я была уверена
