Жизнь за жизнь. Единственно подлинное равновесие. Ты убила моего раба, поэтому навеки останешься мертвой.
Андерхилл сказала, что надо договариваться. Должен быть способ. Иначе она не послала бы меня сюда.
Мир расплылся, и я увидела, как мы с Ланом создаем семью на Унимаке. Маленькую девочку, очень похожую на меня, только с такими же темными, как у отца, невинными глазами.
«Мамочка? Почему ты грустная?» – маленькие пальчики сжали мою руку.
Я изо всех сил старалась дышать, несмотря на рвущееся сердце.
Жизнь за жизнь, он сказал.
И все же отказаться от ребенка, пусть еще даже не рожденного, было настолько жестоко, что я отвергала саму мысль. Лучше остаться мертвой, чем добровольно ее потерять.
Стоявший рядом Лан ахнул:
– Сиротка, эта цена слишком высока. Я так не могу.
Я попятилась, но образы в моем сознании изменились, и я увидела два пути. На одном мы оставались мертвы. Фейри выжили, но их становилось все меньше и меньше. Они вымирали. Сотни нерожденных детей стояли в темноте. Сотни душ никогда не найдут свою дорогу к матерям. Я совершенно не могла понять, как наша смерть повлияет на рождение детей, но, судя по видениям, это было именно так.
А если мы откажемся от нашего драгоценного дитя? Дорожка изменилась, сверкая золотым и пурпурным. Фейри процветали, и дети рождались в невероятном количестве. Те сотни, что иначе не могли появиться на свет, нашли путь домой.
Цинт и Рябинник шли по этой дороге не с одним, а с двумя малышами – близнецами.
Я снова посмотрела на первый путь.
Там у Цинт не было детей.
Из груди вырвался всхлип, я изо всех сил пыталась взвесить цену. На карту поставлено счастье Цинт. Могла ли я его у нее отнять?
Если я вернусь в мир живых, то снова буду рядом с ней и у нее родятся дети, о которых она всегда мечтала. Так много матерей будут благословлены детьми.
Но не я.
– Равновесие должно быть сохранено, – хриплым, даже полным слез голосом произнесла Андерхилл. – Что выбрала ты?
– Я с тобой, – прошептал мне на ухо Лан. – Я последую, куда ты поведешь, Каллик Всех Фейри. Я доверяю тебе и тому, что ты видишь.
С трудом проглотив ком в горле, я кивнула и попыталась подобрать слова. Но их не было. У меня не было правильных слов, чтобы отказаться от ребенка.
– Пошел ты на хрен, Истиртериас, – сказала я ледяному шепчущему злу. – Мы возвращаемся на Унимак.
27
Я приоткрыла глаз и осмотрела свою одежду. Мягкие тканые наряды Междумирья исчезли, на мне был наряд, который с легкостью бы предпочла любым золотым доспехам и королевским платьям.
Эластичные штаны из коричневой кожи и туника цвета лесной зелени. Я пошевелила пальцами ног – мягкие кожаные ботинки обнимали ступни, не стесняя движений.
Блаженство.
Повернув голову на шелест травы, я утонула в темных глазах Лана. На нем красовалась похожая одежда других цветов, выражение лица тоже походило на мое.
В груди растеклась горько-сладкая радость. Смех нерожденной девочки еще звенел в ушах, эхом отдаваясь в сердце, даже когда оно радовалось возвращению сюда. Живой.
Ценой любых будущих детей, что могли у нас быть.
– Где это мы? – хрипло спросил Лан.
Сев, я осмотрелась. Нас перенесли в неглубокую пещеру, приподнятую над землей, откуда открывался вид на ручей. Деревья, снег и звенящая тишина. И мне сразу все стало ясно.
– Треугольник, – я поднялась на ноги. – Идем. Надо вернуться. Хочу знать, как там Цинт.
– Цинт и Рябинник живы, – ответил Лан, не двигаясь с места. – Она только что стала королевой.
Я скорчила гримасу.
– Верно. Мое появление собьет всех с толку. Но Цинт не знает, что мы живы. Она будет горевать.
– Она скоро узнает правду. Не лишай ее шанса завоевать сердца Благих. А генерала Стрика – возможности утвердиться. Давай разведем огонь и все переварим. Не каждый день умираешь, договариваешься с самым извращенным злом и возвращаешься к жизни.
Ясно? Я вцепилась в этого парня не только ради его умопомрачительного тела.
Вздохнув, я снова уселась.
– Теперь мы знаем, откуда вообще взялись Неблагой и Благой дворы, и мне кажется, что им уже давно пора слиться.
Я моргнула, и перед внутренним взором предстали два пути равной длины в недалекое будущее. У развилки кто-то спал – тот, кто должен пройти одной из тропинок. И, узнав его, я улыбнулась.
Лан фыркнул.
– Пора привыкать к этой всезнающей улыбке?
– Еще бы, – съехидничала я. – Ты нужен мне рядом.
Щекочущее понимание заставило меня свернуть налево, на путь, уходящий в прошлое. Чутье подсказывало искать тонкие ответвления, все еще связанные с главной жилой. Их не было, значит, я могу говорить о том, что принесет этот путь.
– Твоя Неблагая магия, – медленно начала я, – в сочетании с Благой, которую ты впитал из арфы, необходима для моего собственного равновесия. Пока я не окрепну за столетия, мне потребуется твоя помощь, чтобы открывать порталы и не истощать при этом свою сущность.
Я снова моргнула, и десятки дорожек буквально заполонили мой внутренний взор. Тонкие и широкие, перекрученные и гладкие, темные и светлые, выбирай любую.
– Нам обоим придется ко многому привыкнуть.
– То есть я буду нужен тебе всего несколько столетий? – спросил Лан, тоже усаживаясь. – Что ж, тогда у меня есть время придумать достойную причину, чтобы убедить тебя оставить меня после.
Я лукаво вздернула бровь:
– Ну, не знаю. Нужна прямо очень хорошая. В конце концов, я стану всемогущей Жрицей.
Лан вскочил на ноги и принялся собирать хворост в пещере. Ветки оказались не такими сухими, как хотелось бы, но Неблагой влил в них магию, потянув красную силу из земли, и дерево наконец загорелось.
Я придвинулась поближе к теплу и зацепила ногами плотный черный плащ. Рядом с ним, аккуратно сложенным, лежала трость.
– О, униформу мне тоже доставили.
Лан обернулся.
– Думаю, для фейри важно продолжать безоговорочно верить Жрице, м?
Видимо. Договариваясь с Истиртериасом, Жрице пришлось всего лишь пожертвовать глазом, чтобы сохранить равновесие и занять свой пост. Существенно меньшая жертва, чем ту, которую пришлось принести мне. С другой стороны, наверное, времена были проще.
Просмотрев путь прежней Жрицы, я увидела, что он всегда был конечен. Она потеряла мужчину, в котором нуждалась для укрепления силы. Не сразу, но в самом начале. После этого каждое открытие портала высасывало ее сущность, заставляя ее стареть и приближая день смерти.
Я проследила узенькую тропинку, соединявшуюся с широченной тропой – той, которую я только что прошла. Мое сердце сжалось. Жрица выбрала скорую смерть, чтобы мне помочь. И ее путь
