– Убью! – коротко отрезал Грек.
В коридоре, по обеим сторонам которого тянулись открытые и закрытые двери, по-прежнему стояла тишина, как и в комнате, где Грек оставил связанного «патриотовца».
Проводник сбежал по лестнице и с ходу вломился в кусты. Вырвавшись наружу, он застыл у стены, чувствуя лопатками холод бетона. Из провала, путаясь в зарослях, вывалился Макс.
Темнота ночи отступала. Она перестала быть непроглядной. Затишье нарушали резкие всхлипы болотных жаб.
Счастье могло закончиться в любой момент. Им повезло: дыра, которой они воспользовались, находилась в стороне от входа в ангар. Фора, предоставленная «патриотовцами», в лучшем случае могла растянуться от пятнадцати минут до получаса. В худшем – все решится сейчас.
Грек наметил близкую цель – развалины дома, словно ножом срезанные на уровне первого этажа, за которыми можно было укрыться, и, не жалея сил, рванул туда. Только там, вжимая спину в осколки кирпичей, торчащие из стены, он впервые осознал, что у них может получиться. На территории постоянно меняющейся Зоны отрыв минут в пятнадцать дает реальный шанс, а полчаса решают многое, если не все. Никто не спорит, «патриотовцы» – хорошие следопыты, но Зона непостоянна. Никому не дано знать, на чьей она стороне. Сегодняшним утром у Грека имелись основания полагать, что Зона к нему благоволила.
До бара «Сталкер» было рукой подать, но туда, скорее всего, двинулся Очкарик. Кстати, что там «патриотовец» говорил о какой-то бабе? С ума они там все посходили. Но каков пацан! Сбежал! Нет, не ошибся в нем Грек, полагая, что из мальца выйдет толк. Ладно, даст Зона – увидятся, тогда он и узнает всю правду о побеге.
Чтобы не оказаться в опасной близости от «патриотовцев», идущих по следу Очкарика, проводник взял восточнее бара. Он рассчитывал выбраться из Зоны в районе Сумрачной долины. Выход там хуже не придумаешь, по мелководью весьма коварной реки. Грек пользовался им всего один раз, но воспоминаний хватило на всю жизнь.
По уши в грязи, едва не угодивший в болотную штучку, он тогда вышел на берег, сам похожий на живодера. С той лишь разницей, что у того щупальца на башке, а сталкер с головы до ног был увешан огромными лилово-черными пиявками. Твари легко прокусили костюм и добрались до тела. Они не оставили без внимания даже самый драгоценный его участок – мужское достоинство. Отчего-то именно этот факт вызвал не приступ жалости к себе любимому, а, наоборот, – взрыв ярости. Вполне возможно, именно это и спасло ему жизнь.
Срывать пиявок с тела было бесполезно. В таком случае Грек рисковал вообще остаться без кожи и умереть от потери крови. Ему пришлось поочередно прижигать хвост каждой пиявки огоньком зажигалки. Тогда они раздирали шипастые пасти и дохли. Добраться до спины, прикрытой рюкзаком, они, слава богу, не смогли, но за шею пара штук все же уцепилась. Чтобы снять последнюю гадину с задницы, Грек изогнулся самым немыслимым образом, а потом от кровопотери лишился сознания. Сталкер до сих пор удивлялся, почему тогда не умер. Однако так было. Он пришел в себя от холода. Его вернула к жизни фляга с медицинским спиртом, которую Грек всегда носил с собой.
Кстати сказать, с тех пор в голом виде он представлял собой весьма любопытное зрелище: крохотные кружки, наподобие тех, что остаются от банок, поставленных при простуде, только меньше раза в три, шли по всему телу, не исключая и детородного органа. Эти красные кружочки неизменно вводили жену Грека в состояние ступора. С тех пор исполнять супружеские обязанности ему приходилось в темноте.
Единственная альтернатива пиявкам состояла в том, чтобы валяться в Зоне с простреленной башкой, и Грек выбрал первое. От «патриотовцев» не уйти. За кордоном страсти поутихнут. Скорее всего, на них с Максом будет объявлена охота. Но все это после, потом.
Грек торопился, беспрестанно наращивал темп, памятуя о том, что каждая минута может стоить жизни. Банально, но факт. Ты мало чего выбираешь, темп задает Зона, касается ли это выброса или чего другого. Она решает, лежать тебе в пыли, пережидая мигрирующую жарку, или бежать без оглядки, харкая кровью от усталости.
Макс мужественно сносил тяготы пути. Ему, в отличие от Грека, которого пальцем не тронули, от «патриотовцев» досталось: левый глаз заплыл, на губах чернели запекшиеся ссадины. Кроме того, он постоянно прижимал руку к правому боку, и в этот момент на его лице появлялось страдальческое выражение. Парень быстро выбился из сил, но упрямо шел вперед, выдерживая набранный темп.
Редкий лес, долгое время взбиравшийся в гору, оборвался каменистым спуском. В черной влажной почве, обильно политой недавним дождем, выпячивали мокрые бока огромные камни, вывороченные из земли. У подножия горы в живописном беспорядке валялись бревна, густо поросшие серебристым мхом. Всюду, насколько хватало глаз, торчали пни, сломанными шлагбаумами клонились к земле поваленные деревья. Бывшая лесная делянка тонула в серо-зеленом ковре, добравшемся до верхушек уцелевших деревьев. Голые ветви были облеплены слоями лишайника – своеобразного симбиоза мха и водорослей.
Максу тяжело дался спуск. Грек несколько раз оскальзывался на камнях, покрытых влагой, с трудом удерживался от стремительного падения с кручи. Парню приходилось хуже – он уж не отрывал руки от правого бока. На белом лице выступили капли пота. Макс дышал с открытым ртом.
Грек перестал делать вид, что ничего не замечает. Он поймал оступившегося Макса за плечо и так вот, поддерживая парня, спустился к подножию горы.
Они миновали делянку и взбирались на холм, поросший густым кустарником вперемешку с тонкоствольными деревьями. Грек старательно отгонял от себя мысли о благополучном исходе. Он отвлекался на Макса, отмечал, как с каждым шагом тому становится хуже. Недалека та минута, когда он попросту растянется на земле, – и что тогда делать, не тащить же его на себе?
Да, проводник делал все, для того чтобы опасная идея не возникала в его сознании, и не удержался. Наступил момент, когда мысль, сорвавшаяся с поводка, оформилась в четкую фразу: «Ай да Грек, ай да сукин сын!» В ту же секунду его спина чуть не поймала пулю, выпущенную из снайперской винтовки. Так обязательно случилось бы, если бы Макс не оступился в очередной раз. Грек дернулся в сторону, ухватил парня за руку. Пуля пробила дыру в сухой древесине.
Не зря Грек похвалил «патриотовцев», видать, не все лучшие ушли за Очкариком. Минуй беглецы пригорок – их достали бы все равно. Кто-то из преследователей не удержался, пальнул раньше времени, желая рассчитаться с врагами побыстрее, не взбираясь на холм.
Промах не вселил надежду, как могло показаться, а лишь оттянул неизбежный конец. Несмотря на то что позиция у Грека была выигрышной, внизу, на лесной делянке, тоже было где укрыться.
Лежа в кустах, сталкер пытался рассмотреть знакомые комбинезоны среди серо-черного массива. «Патриотовцы» не только были неплохими следопытами, но и знали толк в маскировке.
– Макс! – Грек тряхнул парня за плечо. – Уходи. Понизу, в канаву. Там дуй прямо, наверх не выбирайся. Доберешься до каменной реки, переходи через нее. Потом пойдет вода. Найди место помельче и шуруй на другую сторону – там выход с Зоны.
