– Ладно тебе, Грек. – Парень нахмурился. – Я потому и подошел, что ты не мутант, и спросил, чего надо. Тебя ж вроде вечером выводили.
– Будь другом, сынок. Внутри все ссохлось. Воды принеси, а? Век тебя не забуду.
– Не знаю даже. Сейчас Немого позову.
– Да на фига ты Немого будить будешь? Времени сейчас сколько?
– Четыре с копейками.
– Вот. Нехай все отдыхают. Я же не бабу у тебя прошу…
Глаза парня неожиданно блеснули.
– Ладно, – вдруг легко согласился он. – Сиди тихо, сейчас принесу.
Дверь за ним закрылась. Лязгнул засов.
Грек присел на корточки, держа руки за спиной.
Не стоило подниматься в полный рост. Раньше времени парня вспугнешь, и второго такого дурака уже не разыщешь. Тут не топором махать надо, а работать с точностью хирурга, тихо, даже очень.
Дверь снова открылась, появился парень. Одной рукой он придерживал автомат, откинутый за спину, в другой сжимал кружку с водой. Войдя в каморку, он застыл, недоуменно разглядывая Грека. Видимо, простая мысль о том, что пленник кружку взять не может, в голову ему не приходила. Он замялся, не зная, на что решиться.
– Да ладно тебе, сынок. Уж делай доброе дело до конца. Я ведь руками пошевелить не могу. – Грек жалостливо улыбнулся. – Что за кипеж ночью был или мне показалось?
– Да уж, повеселились ночью. – Парень быстро оглянулся на дверь. – Очкарик твой шороху навел.
– Очкарик? – удивился Грек. – Скромный вроде мальчонка, чего натворил-то?
– Так удрал ночью.
Проводник тихонько присвистнул.
– Иди ты! Отсюда разве удерешь? – простодушно спросил он.
– Вот и мы разбираемся, как такое могло получиться. – Парень оставил сомнения и подошел к матрасу. – Слышь, Грек, а ты и в самом деле не знал, кого ведешь?
– В каком смысле? – Грек напрягся, в голове вихрем пронеслись вариации на тему различных мутаций.
– Ты и вправду не знал, что бабу в Зону повел?
Грек даже не понял, о чем его спросили:
– Какую бабу?
– Очкарик этот твой совсем не мужиком оказался. – Парень, заинтересованный реакцией Грека, дошел до того, что присел перед ним на корточки. – Наоборот.
Любопытство остановило проводника.
– Да говори ты толком, не тяни! – не сдержался он.
– Так я и говорю, Очкарик твой совсем не мужик, а баба. Девчонка еще. Чего ради она в Зону потащилась? Ну да ладно, догонит ее Хромой и спросит. Лучшую бригаду за собой повел.
– Лучшую – это хорошо, – веско сказал Грек и в тот же миг нанес парню короткий страшный удар в челюсть, вложив в него всю свою злость.
«Патриотовец» сдавленно крякнул, взмахнул руками, ударился головой о стену и рухнул на спину. Кружка с глухим стуком упала на матрас, вода разлилась. Звякнуло о бетон оружие. Грек вскочил и с замахом ударил ногой тело, распростертое на полу. От боли парень перевернулся на бок и тут же получил добавку. Удар в живот выбил из «патриотовца» дух. Пока бедняга корчился на полу, судорожно пытаясь втянуть в себя воздух, Грек бросился к двери и осторожно прикрыл ее.
Проводник отложил автомат подальше, вздернул плохо соображающего парня за грудки, для верности, чтобы был сговорчивей, пару раз приложил головой о бетон и прислонил к стене. Держа лезвие у горла бедолаги, Грек быстро обшарил его карманы. Найденный нож отправился вслед за прочим оружием.
– Тихо, пацан, не дергайся. – Грек поднажал на лезвие, которое прорезало кожу.
Кровь, выступившая из царапины и натекшая за воротник, окончательно лишила парня присутствия духа. Он разевал рот, со свистом втягивал в себя воздух и даже не пытался сопротивляться.
– Отлично. Теперь вставай. Медленно.
Греку пришлось нажать еще раз, и парень послушно поднялся.
– Не убивай, – сдавленно прохрипел он.
– Заткнись! – шикнул Грек, перемещаясь парню за спину. – Теперь раздевайся, быстро! Шестьдесят секунд на все про все. На шестьдесят первой снимать одежду буду с трупа. Время пошло.
Путаясь в клапанах, молниях, с трудом продернув обувку сквозь штанины, парень наконец-то освободился от комбинезона. В ботинках, трусах, несвежей футболке, с голыми ногами, покрытыми темными волосами, «патриотовец» растерял былую удаль вызывал будил жалость.
Бывший узник крепко связал руки за спиной парня, трясущегося от страха, своей же веревкой, удачно разрезанной в одном месте, ноги стянул собственным ремнем. Грек разрезал рукав сталкерской куртки, и так похожей на лохмотья после нападения слепой собаки, и вбил кляп в горло парня.
Настолько быстро, насколько смог, Грек натянул на себя комбинезон и мысленно похвалил парня за подходящую фигуру. Живот, правда, выпирал. Но комбинезон тем и хорош – разошелся у пояса и только. Издалека сойдет. Грек сдернул с головы повязку, присохшую к ране, навесил на плечо автомат, подобрал валяющийся нож и лезвие.
– Где Макс? – Он склонился над парнем. – Сейчас выну кляп. Держи себя в руках. Не ответишь – прирежу на хрен. Ну?
– В соседней камере.
– В какой стороне?
– Справа. – Парень кивком подтвердил направление.
– Посты где?
– У центрального входа в ангар. Еще сбоку, там стена провалена до потолка.
– Понял. – Грек вставил кляп на место. – Я еще побуду здесь. Рядышком. Сынок, услышу звук – пеняй на себя.
Парня трясло.
Не до конца уверенный в том, что поступил правильно, – проще было бы парня убить, – Грек запер дверь на засов с другой стороны.
«Будем надеяться, что ты один такой добрый шлялся поблизости, – думал он. – Сбежавший Очкарик отвлек на себя «патриотовцев», значит, есть надежда на то, что некоторое время будет стоять затишье. Дважды за ночь устраивать шухер – дураков нет».
В слабо освещенном коридоре стояла тишина. Не могли «патриотовцы» оцепить весь ангар. Скорее всего, трещины и дыры в стенах остались без должного присмотра. Еще днем, когда его водили к Сэмэну, Грек присмотрел подходящий пролом в том месте, где лестница с перрона вела в подвал. Кусок бетона обвалился, оттуда торчали ветви вездесущего кустарника.
«Патриотовец» не обманул. Чтобы добраться до соседней камеры, Греку пришлось сперва спуститься, потом подняться по лестнице. Там действительно обнаружился Макс. Он слепо щурился, разглядывая проводника.
– Тихо, – шепнул Грек, предупреждая вопрос.
Он разрезал веревки, стягивающие руки, вздернул парня за шкирку и поставил на ноги.
– Все, что могу. – Сталкер втиснул нож в посиневшие руки. – За мной. И ни звука.
– Очкарик!.. – не удержался Макс.
