кепку на лицо и двинулся. Приехал на сорок минут раньше, понаблюдал за мастерской ювелира — вроде чисто. Не надо делать резких телодвижений, не зная броду…
Сейчас советской милицией успешно пугают маленьких детей: «Будешь плохо себя вести — придет дядя-милиционер и заберет тебя». То есть, в глазах простых советских граждан советская милиция выглядит более страшно чем древние монголо-татарские «бабайки». А если милиционер в форме гуляет под ручку с девушкой, то первая мысли у всех: «За что же её загребли?»
Перед сделкой я несколько демаскировался. Вынул валики, сложил их в бумажный кулек и засунул в карман. Снял очки. Кому надо — меня узнает. Сбыл Альперовичу камни, получил половину денег сразу. Вернулся и сделал тайник на чердаке дома, в котором квартировал. Навестил Степаниду и передал, что жду свои 0,6 кг. Пусть готовит. Взял билеты на обратную поездку в Туркмению. На рынке прикупил пару порядочных шматов сала в дорогу, круг домашней колбасы.
Через день дождался остальной части денег и рванул к Сомовой. Тут сделка тоже состоялась. Насыпал шлих в специальные карманы, пришитые с внутренней стороны штанов.
Под вечер рванул на вокзал и, в своем нормальном виде, на ночь глядя поехал, в Белую Церковь. Переночевал у русской бабуси, родителям просил передать, что спешу. Дела, работа… Живу нормально, жив — здоров. Чего и всем желаю.
Рано утром засветло рванул обратно в Киев, а там пошлялся пару часов по улицам, а потом, когда дождался времени посадки на поезд, уверенно сразу пришел на вокзал и сел в свой вагон. Все. На поездку потратил всего 27 дней, так как нигде не задерживался. Деньги решали не все, но многое. Я рисковал, конечно, но этот риск себя оправдал. На этот раз.
В общем, можно сказать, свезло. Прошел-таки сухим между капелек.
Глава 22
В мае месяце все шло как обычно. Ловля змей, добыча яда. Я же и жнец и на дуде игрец. Мастер на все руки.
«Дело было весной, зеленеющим маем…» Однажды я добрался в самую глушь. Где и о советской власти туземцы слышали довольно смутно. В поисках новых мест тащился на восток половину дня. Потом показалось большое стадо тонкорунных овец, сбившихся в кучу и теснившихся друг к другу; они пугливо бежали от меня. Ожиревшие и обленившиеся собаки вдруг бросились на мою скромную персону, оберегая стадо.
А в небольшой тени сидел притаившись пастух в длинной персидской поддевке и в шапке, натянутой на голову, как чулок. Он беззаботно перебирал четки, и жевал со скуки жареный горох. Он был спокоен, ленив, и ни о чем не думал, точно все в жизни было устроено именно так, как он того хотел. Увидев меня, он смутился и оробел — я помешал его спокойствию.
Этот наивный малый, склонный к суевериям и предрассудкам, мог принять меня за привидение, за какую-то нечистую силу, которая мешает правоверным мусульманам жить праведной жизнью. Он боялся русских, у которых нет теперь Бога, — как говорили все соседи в его кишлаке, — и которые поклоняются теперь сатане. Но поговорили мы достаточно мирно, так я теперь владел туркменским на уровне позволяющим общение:
— Не вся правда в твоих словах, — возражал я, стараясь убедить его в том, что мы, русские, тоже люди и происходим от людей.
Общий язык незаметно сблизил нас, и пастуху видимо стало нас, русских, жалко. Он отогнал собак, жаждавших растерзать меня, чтобы доказать ревностную службу своему хозяину, и устыдившись должно-быть своего равнодушия к несчастью других людей, стал угощать меня жареным горохом.
— Кушай… — говорил он добрея на глазах.
А мог бы и ножичком по горлу полоснуть и в песок закопать…
Мои же хозяйственные дела шли просто отлично. В порядке обустройства, я купил за пять тысяч у одного горожанина, по имени Агабек, в центре Байрам-али треть участка ( две сотки) и теперь потихонечку-полегонечку пытался возвести там домик. Собственный. Жирую. Местные власти мне не препятствовали, а напротив всячески помогали. Мол, я уже почти свой, почти ученый, умные статьи в Москве публикую, сколько живу, а все еще скитаюсь по чужим домам. Непорядок.
А я же полное воплощение респектабельности советского героя-первооткрывателя. Немного, правда, чокнутый, странный, чужой, не свой в доску парень, но ты тесно поработай бок о бок несколько лет с ядовитыми гадами, невольно сам по фазе начнешь сдвигаться. Но в меру. Так что ко мне никаких претензий нет и быть не может.
Между тем места в городе — строй не хочу. Материалы — глина и дерево. И рабочих рук — полно. Так что я нанял пару дехкан и они мне потихоньку лепили домик. Не спеша, ибо общественные нужды сейчас в первую очередь, а частные — по остаточному принципу.
Другие мои нужды пока подвисли. Азия оказалась полным нулем в области современного оружия. Конечно, за деньги все можно достать, но цена… та же английская винтовка «Холанд и Холанд» предназначена для богатых людей. Аристократов. Большие деньги дают им возможность покупать самые лучшие и дорогие игрушки.
Как я говорил, оружие англичане в Индии старались туземцам в руки не давать. Не по чину.
В Афганистан всякое утекало, но в основном старье. Или же в лучшем случае — обычное армейское оружие. А мне было нужно элитное. То есть кусающуюся английскую цену можно умножить на три или на четыре и в результате меня душила жаба отдать за импортное ружье такие огромные деньги. Пусть за такую цену афганские эмиры такие винтовки покупают. Они богатые. А я — простой советский человек.
В общем, раз Азия не смогла удовлетворить мои нужды, то я обратил свой взор на Европу. Польша — любимица Антанты. То есть польскую армию европейские спонсоры вооружали очень неплохо. В ней существовали роты снайперов, вооруженных прекрасным современным французским и английским оружием. Только вот воевать поляки не умеют. У них же шакалья тактика. Не бьешь — беснуются до усрачки, а дай им по зубам — сразу убегают, роняя жидкое дерьмо из штанов.
Так что в первой половине сентября немцы за две недели всю эту опереточную польскую армию
