виде потоков воды, которые каскадом низвергались по склонам гор, смывая все инструменты и даже обрушиваясь в море и разбиваясь об испанские корабли с такой силой, что канаты натягивались и рвались.
Более того, отношения с индейцами быстро ухудшились, как всегда случалось, когда проявлялись алчность и ненасытность рядовых исследователей. Колумб намеревался оставить брата и гарнизон на укрепленном посту на берегах реки Белен, чтобы открыть торговлю и подготовить крупномасштабную добычу золота, в то время как он с остатком флотилии доставит новости на Эспаньолу и организует доставку инструментов и припасов оттуда. Но индейцы стали вести себя угрожающе, а низкая вода загнала корабли в устье реки. Не было ни убежища на берегу, ни спасения на море. После долгого пребывания в тропиках корабли были изъедены термитами. Никто не знал, как долго они будут оставаться пригодными к плаванию. В апреле, в самый мрачный момент долгого испытания, сложились идеальные условия – душевное одиночество, отчаяние, лихорадка – для того, чтобы Колумб вновь ощутил присутствие Бога.
«К апрелю все мои корабли были изъедены червями[405] и едва держались на плаву. Примерно в то же время на реке открылся проход к морю, и ценой неимоверных усилий удалось спустить на воду три корабля без припасов. Корабельные шлюпки вернулись, чтобы загрузить соль и воду. Море поднялось настолько, что они не смогли выбраться обратно. Появились индейцы и атаковали шлюпки, но были убиты. Мой брат и остальные были на борту корабля, все еще находившегося в устье реки, а я остался совершенно один на диком берегу, с сильной лихорадкой. Я был полностью опустошен, у меня не осталось даже надежды на спасение. В таком состоянии я дотащил себя по снастям до “вороньего гнезда”[406]. Я громко кричал от страха, отчаянно умоляя капитанов военных кораблей Ваших Высочеств со всех сторон света прийти мне на помощь. Но ответа так и не последовало. Продолжая стонать, я потерял сознание. И тут я услышал глас, говоривший: “О, глупый и ленивый слуга своему Богу, Богу всего сущего! Разве Он сделал больше для Моисея и его слуги Давида? С самого твоего рождения Он всегда проявлял особую заботу о тебе. И когда увидел, что ты в том возрасте, который Ему угоден, Он заставил твое имя зазвучать по всей земле. Индии, которые являются такой богатой частью мира, Он отдал тебе как твою собственность. Ты жаловал земли по своему усмотрению, и Он дал тебе право делать это. От уз Океана-моря, скованного столь могучими цепями, Он отдал ключи тебе. И ты был владыкой многих земель, и твоя честь была велика среди христиан. Разве Он больше совершил для народа Израиля, когда вывел его из Египта? Или для Давида, когда Он из пастуха сделал его царем Иудеи? Повернись к Нему и признай свою вину. Его милость вечна. Старость не делает для тебя невозможными великие дела. Многообразно и велико наследие в Его даре. Аврааму исполнилось сто лет, когда он родил Исаака. Сара тоже не была молодой женщиной. Ты призываешь Бога помочь тебе: подумай в своем невежестве, кто причинял тебе так часто и так жестоко страдания – Бог или мир? Привилегии и обещания, которые дарует Бог, Он не разрушает. Также Он не говорит, после того как Ему оказали услугу, что Он не это имел в виду и что Его слова следует понимать иначе. Он также не дарует участь мученика, чтобы замаскировать принуждение. Он придерживается буквального смысла Своих слов. Все, что Он обещает, Он дарует с приумножением. Таков Его путь. Как я уже говорил тебе, так поступил с тобой твой создатель, и таким образом Он поступает со всеми людьми. А теперь, – сказал мне голос, – покажи Ему решимость, которую ты проявлял во всех своих начинаниях на службе другим”. И я, полумертвый, слушал все это, но не знал, как ответить на правдивые слова, кроме как оплакать мои грехи. Кто бы ни был этот говоривший, он закончил словами: “Не бойся, но имей мужество. Все твои невзгоды высечены на мраморе, и у них у всех есть цель”»[407].
Это самый длинный и подробный отчет Колумба о его контактах с небесным голосом, либо потому, что в данном случае голос имел сказать больше обычного, либо потому, что в данном случае обстоятельства были наиболее тяжелы, а голос наиболее утешителен. Голос здесь приобрел новую тональность союзника в рассказе Колумба о самом себе и выразителя некоторых из его самых горьких жалоб на Фердинанда и Изабеллу. Например, Вест-Индия и океан были изображены как дарованные Богом непосредственно Колумбу лично, как владения, которые Колумб, наделенный божественной властью, передал монархам. Это было не только искажением фактов, поскольку Колумб получил свою власть с позволения монархов, это был чрезвычайно подрывной постулат: легитимность средневекового правления зиждилась на предположении, что власть имущие предопределены Богом и что именно божественное избрание возвышает монарха над всеми подданными. Для кого угодно, кроме короля, заявлять, что его честь дарована ему непосредственно от Бога, было во времена Колумба – хотя и были прежде такие случаи – невообразимым вызовом королевской власти. На протяжении большей части своей речи глас насыщен библейскими и литургическими аллюзиями. Его идентичность подтверждена такими расхожими фразами, как «Не бойся, но имей мужество» и «Повернись к нему и признай свою вину». В частности, голос заимствовал кое-что из книг Иова и Иеремии, – тексты которых, по мнению Колумба, в некотором смысле применимы к нему самому, – и из эсхатологического дискурса Христа, который, возможно, был прилежно изучен таким читателем, как Колумб, который надеялся сыграть свою роль во взятии Иерусалима и радостно предвкушал конец света. Голос отобрал в качестве образцов для Колумба впечатляющий список библейских персонажей, традиционно считающихся прообразами Христа. Однако в середине его речи есть два предложения, в которых послание лишено библейских одежд – как раз после того, как упоминание об Аврааме дало голосу повод к введению концепции Завета. «Привилегии и обещания, которые дарует Бог, Он не разрушает», кажется, перекликается с «Господь дал клятву, которую он не изменит», хотя термин «привилегии» обновляет посыл и косвенно намекает на тот самый спорный момент между Колумбом и его покровителями. Затем следуют два контрольных предложения. «Также Он не говорит, после того как Ему оказали услугу, что Он не это имел в виду и что Его слова следует понимать иначе» – это уже прямой упрек Фердинанду и Изабелле. К счастью для Колумба, голос избавил его от необходимости многословно обвинять их в недобросовестности. Одна и та же жалоба лежала
