В обоих случаях будет только хуже, но ситуация будет разная. Проще говоря, анонсированный подъём ставки может спровоцировать обвал покупательского спроса и на первичку, и на вторичку, что поставит в тяжелое положение всех крупных кредиторов, в том числе иностранных. Тогда начнется падение цен на вторичке, что приведёт к волне непредсказуемых последствий в виде банкротств домохозяйств и банков.
— Как-то слишком безрадостно. Ты уверена? Правительству явно виднее, Лен⁉
— Конечно, у них больше информации, но мы на нашем факультете пользуемся очень большим массивом данных.
— Ленка, ты туман не наводи, — наклонилась на своём стуле Женя, — и скажи чётко, чтобы даже я поняла — кто пострадает больше, застройщики, банки или уже купившие?
— Если начнется обвал цен на вторичке, которая в большинстве своём находится в банковском залоге, то многие такие квартировладельцы просто разорятся. Пострадают банки, у которых обесценится залоговая стоимость, а застройщики пострадают в том смысле, что у них уменьшатся продажи, что повлечёт за собой застой во всех смежных отраслях. Очень серьёзный и опасный кризис.
Слушая всё это, я наблюдал за удочками и допил пиво.
— Значит, сейчас проводится политика в пользу застройщиков, так?
— Ну конечно, Витюша — ведь все крупные стройкорпорации принадлежат сам знаешь кому.
— Кому?
— Всем нашим ведущим семьям.
— Это зашибись, конечно, но я против подобного. Необходимо защитить интересы простых граждан, которые вложились в квартиры и дома по правительственной программе.
— Почему их надо защищать? — удивилась Женька.
— Надо, Женя! — я не нашёлся, что ответить более конкретно.
«Это ведь правительство загнало народ в эти льготные программы, а теперь хочет подстричь», — через пару секунд констатировал я.
— Скажи ещё, что ты свою избрительную кампанию на этом построишь, — с легким ехидством промолвила Лена.
«Бля буду — именно это я и сделаю!» — поразился я.
— Очень неплохая мысль, Ленок, — пристально посмотрел я на неё. — Нам не хватает социального аспекта в партийной программе. Надо уходить в левоцентризм.
— Что скажет тебе папенька и остальные по этому поводу? — Ленка не выдержала и захихикала.
Я немного подождал.
— Знаете, барышни, — сказал я веско, — очень может быть, что в дальнейшем я буду мало зависеть от семьи, а потому буду проводить свою политику.
— Создашь свой клан со своим накопителем, что ли? — поразилась Лена.
— Я этого не говорил, а ты этого не слышала, — поднял я палец.
— Ух ты какой загадочный, Витюшка наш, — восхищенно прошептала Евгения.
— Знаешь, Вит — не ожидала я от тебя такого, — через несколько секунд молчания заявила Лена.
— Хочешь сказать — от такого раздолбая⁈ — засмеялся я.
— Вроде того. Если что, я готова с тобой работать — в тебе чувствуется перспектива! — Ленка сказала это вполне искренне.
— Приятно слышать!
— Так что если нужны консультации по отраслевой политике, обращайся — мы хотим сделать лучший экономический факультет в стране, а твой отец очень в этом помогает академии. Стройка, банки, уголь, железная дорога, нефтехим, литий, автопром — вот это сфера моих интересов.
Я вспомнил Ленку довольно скромной и неприметной девочкой ещё пару-тройку лет назад, и впечатлился, как меняются люди.
— Литий, говоришь? — через несколько секунд меня привело в чувство знакомое словечко.
— Ну да — это перспективнейшая магоотрасль.
— Отец говорил, что литий — это основа основ современной магопромышленности и тот, кто контролирует добычу и поставки лития, тот сможет диктовать волю всем остальным, поскольку потребление будет расти огромными темпами, — вспомнил я.
— Правильно Антон Ярославович говорит — слушай его, — усмехнулась Лена. — Слышала, все наши сибирские семьи начинают двигаться в этом направлении.
— Наверно, но точной инфы у меня нет, — был вынужден я признать.
— Ой, клюет, — вскрикнула Женька и зажала себе рот ладонью.
Действительно, даже в лунном свете было видно, как дергается один из поплавков.
— Так, ну-ка, — я вскочил и взял в руки удочку.
Подсечка удалась, и через две минуты я выудил довольно здоровую форель.
— Да тут килограмма три, не меньше, — девушки тоже встали и подошли поглазеть.
— Может, отпустим? — предложила Женька.
— Чего это⁈
— Такая красивая, жалко её на стол, — промурлыкала она жалостливо.
Я поглядел на Ленку — та улыбнулась и развела руками.
— Ну ладно, разочек можно. На, отпускай! — я протянул рыбину Женьке.
Та с некоторым страхом взяла её и подбросила вверх — форель плюхнулась в воду с приличной высоты.
— Ты б ещё выше подкинула, гуманистка, — не сдержалась и засмеялась Ленка.
— Поговори мне, Вологодская! — покраснела Евгения, и это была заметно даже при луне.
— Отдыхай, Алмазова, — девицы обменялись колкостями.
— Не ссоримся, леди, — поднял я ладонь. — Следи за удочками, — велел Женьке.
Снарядив наживкой опустевшую удочку, я снова её забросил.
— По пиву в честь осовобожденной рыбки? — предложила Женя минут через десять.
— Давай.
Ленка снова не захотела. Сидели молча. Я зевал, глядя на поплавки, мысли начали бегать вокруг Анжелики и всех остальных девушек, моих с ними отношений.
«С такими характерами ничего спокойного и безоблачного не будет. Они по пустякам ругаются, бывает, а то начнётся делюга за меня. И не факт, что я со всем этим детсадом совладаю, много их очень», — откинувшись на стуле, размышлял я.
— Наверно, пойду я спатки, — объявила Елена минут через пятнадцать. — Холодно.
— Заблудишься, а тут всякое водится, — встрепенулась Женька.
— Ага, олени рогатые, — иронично ответила Лена, однако со стула не встала.
— Так что там про литий? — выйдя из полудремы, вспомнил я.
— Там очень много всего, Витя. В двух словах не расскажешь.
— Вы телефоны взяли, девочки?
— Да, — ответили обе.
— Лена, сделай мне подробную справку по литию, всё равно заняться тебе нечем.
— Витя, ты на приколе⁈ Сейчас делать, что ли? — Ленка даже наклонилась вперед и повернула ко мне голову.
— Ну да, а потом можешь идти спать!
— Ой, спасибо — ты такой великодушный, — рассердилась брюнетка.
— Лен, ну правда надо. Я на тебя рассчитываю!
Брюнеточка несколько секунд недовольно смотрела на меня, но потом покивала.
— Ладно, чего не сделаешь для друга! — она достала свой телефон.
Я снова погрузился
