долю секунды не мог понять, что говорит доктор Симон, потом до него дошло: врач считал, что Марсель все еще служит в правительственных войсках и только переоделся гвардейцем.
Он решил не рассеивать это заблуждение.
Когда они дошли до конюшен, доктор Симон сразу занялся Жоржем. Тот уже пришел в себя и лежал на соломе, гадая, где Марсель. Просто бросил его? А дети? Где они?
Этот вопрос он и задал сразу, как увидел Марселя за спиной доктора.
— Расскажу, когда доктор с тобой закончит, — ответил Марсель, не желая обсуждать эту тему при посторонних. — Главное сейчас — это тебя залатать.
Доктор Симон снял пальто, закатал рукава и сказал, глядя на пациента:
— Будет чертовски больно, но сделать это необходимо. Иначе вы, быть может, никогда не сможете ходить. — Он обернулся к Марселю: — Попрошу вас принести чистой воды, а потом подержать вашего брата.
Он стал промывать рану. Потом, вытащив из саквояжа шины, занялся обломками кости. Когда он начал их перемещать, Жорж снова потерял сознание, предоставив доктору возможность спокойно поставить кости на место.
— Боюсь, что у него навсегда останется хромота, — сказал доктор Марселю, когда закончил, — но ходить он должен. Может быть, с тростью. — Доктор поднял голову и спросил: — А кто тут есть, чтобы за ним ухаживать?
— Никого, — ответил Марсель. — Мои родители, слава богу, все еще в деревне. Слуги уехали с ними, а я должен вернуться в свою часть.
— Я мог бы порекомендовать хорошую женщину, которая приходила бы за ним ухаживать, — предложил доктор.
— Тут трудность в том, — осторожно начал Марсель, — что этот дом… он используется. Армия… понимаете?
— Конечно, конечно, — поспешно ответил доктор. А потом, подумав минуту, сказал: — Если его перенести ко мне домой, мадам Иветт была бы рада за ним ухаживать, а я имел бы возможность наблюдать за тем, как идет выздоровление.
В тот же день пришли два человека с носилками и отнесли Жоржа в дом доктора. От детей не было ни слуху ни духу, так что Марсель оставил для них калитку незапертой. А сам он должен был вернуться в часть, защищать баррикады, построенные наспех, когда французская армия ворвалась в город. Все, что Марсель мог, он сделал. Дети исчезли, и им он сейчас ничем помочь не мог. Жорж в хороших руках и в последнем бою участвовать не будет. Марсель знал, что в этом бою коммунаров ждет поражение. Он сильно сомневался, что сам уцелеет, и до своей гибели хотел сделать еще одно дело. По дороге в часть он пошел к дому, о котором ему рассказал Жанно. Дверь оказалась не заперта, и Марсель вошел в коридор без стука.
«Комнаты Гастона слева от входа. Если его там не будет, держи ухо востро: он может быть в погребе, где держал Элен. И с бабой его тоже будь осторожен, если она там есть, — предостерегал Жанно. — Она, как тебя увидит, сразу может за нож схватиться».
Дверь налево была приоткрыта, будто здесь кого-то ждали. «Да, он сейчас может меня ждать», — подумал Марсель. И снова без стука толкнул дверь и вошел.
В комнате воняло — жутчайшее сочетание фекалий, мочи и гниющего мяса. На кушетке в углу, опираясь спиной на подушку, полулежал мужчина, ноги которого были накрыты измазанным кровью одеялом. В основном запах исходил от него. Услышав, что кто-то вошел, он открыл глаза и увидел нацеленный прямо на него пистолет.
Если бы Марсель не знал, кого ищет, он бы не узнал Гастона Дюрана. Очень мало в этом бледном как смерть человеке осталось от здоровенного буйвола, готового пожертвовать своими товарищами, чтобы выбраться на свободу или использовать одиннадцатилетнюю девочку для собственного удовлетворения. Лицо Гастона высохло, борода поредела и поседела, сквозь нее просвечивала бледная кожа, красные глаза слезились, из угла рта свисала лента слюны.
— Ну что, Дюран, ждал меня? — спросил Марсель, с отвращением глядя на это подобие человека.
— Сен-Клер… — протянул Гастон. — Убивать меня пришел, да? — Он натянул губы поверх почти беззубых десен. — А я с твоей сестренкой отлично поразвлекся. Она тебе рассказала? Не всегда делала, что ей говорят, но под конец научилась… — На миг застыв от приступа боли — гангрена делала свое безжалостное дело, — Гастон с вызовом крикнул: — Давай, чего медлишь! Стреляй в меня! Окажи услугу. — И отпрянул, сжавшись, когда Марсель взвел курок. Но выстрела не последовало. — Сдрейфил, да? — скривился Дюран. — В беспомощного стрелять не можешь? Да если бы кто с моей сестрой делал то, что я делал с твоей, я бы его пристрелил как собаку.
— Тебе не заставить меня совершить хладнокровное убийство, я не ты, — холодно ответил Марсель. — За то, что ты сделал с моей сестрой, я лучше дам тебе умереть долгой и очень мучительной смертью. Зачем мне прекращать твои страдания? Тот, кто это с тобой сделал, — молодец.
— И жизнью заплатил за это, — осклабился Гастон. — И смеюсь последний я!
— Чтоб тебе сгнить в аду, — бросил Марсель, запихивая пистолет за пояс. В оружии не было нужды: Жанно все сделал вместо него.
Спускаясь по лестнице, Марсель слышал визгливый, скрежещущий голос Дюрана:
— А последним смеюсь я, понял? Я смеюсь последним!
Глава двадцать шестая
Жанно ввел Элен в подвал к Берже. Эдит, сидевшая у слабого огонька, при виде Жанно вскочила.
— Жанно, где ты был?! — воскликнула она. —
Мы так волновались, когда ты не вернулся! — Потом, будто только сейчас заметив Элен, прищурилась: — А это кто с тобой? Зачем ты ее привел?
Опередив Жанно, Элен ответила сама:
— Я — Элен Сен-Клер, и я не знаю, зачем он меня сюда привел. Я хочу домой.
Это было не самое лучшее начало знакомства.
— Да, ее зовут Элен, — сказал Жанно, сурово на нее глянув, чтобы заткнулась. — Я на их семью работал. Она вполне ничего себе… почти всегда.
— Но зачем ты ее сюда привел? — повторила Эдит.
— Мы попали под обстрел, — пояснил Жанно. — Надо было быстро убраться с улицы. Больше идти было некуда. — И добавил жалобным тоном: — Я знал, что вы нас примете, тетя Эдит. — Жанно повернулся к Элен: — Это мсье и мадам Берже. Тетя Эдит и дядя Альфонс. Они добрые люди, они меня во время осады приютили.
Он ткнул Элен в бок, и девочка протянула руку:
— Очень приятно, мадам.
Эдит посмотрела на нее подозрительно, потом коротко пожала ей руку и снова повернулась к Жанно:
— Ты не ранен?
— Нет, мы оба целы, но раней был брат Элеи, ему ногу повредило.
