просто обязан сработать.
— Атакует 17-я бригада при поддержке 4-го королевского танкового. Мы получаем в свое распоряжение всю артиллерию дивизии плюс все, что сможет выделить корпус Нам поручена серьезная работа, и мы ее выполним — хоть сдохнем, а выполним.
И тут налетели «юнкерсы». Они гудели, как рой разъяренных пчел, целая туча самолетов — тридцать, сорок, а может и больше. Следуя для ориентировки вдоль русла реки Скарп, они быстро приближались к тесно размещенным британским батареям.
Первые бомбардировщики завалились на крыло и стремительно понеслись к земле, ровное гудение сменилось надсадным, пронзительным воем[237]. Они целились по дымовым шашкам, сброшенным наблюдателями-корректировщиками с головных машин. Из раскрытых бомбовых люков сыпался град бомб. Земля содрогалась от взрывов, вокруг батарей вставали фонтаны грязного пламени, в небо летели куски разбитых грузовиков и клочья человеческих тел. Самолеты заваливались на крыло, неслись вниз, круто выходили из пике, когда до земли оставались какие-то десятки метров, натужно воя, поднимались к облакам, делали круг и снова пикировали, адская карусель, стервятники, дорвавшиеся до добычи. Бригадиру казалось, что мир вокруг него рушится, от грохота бомб и торопливых выстрелов зенитных пушек лопались барабанные перепонки. Простучала жалкая на этом фоне очередь «Брена»[238], и тут же один из стервятников выкинул шлейф черного дыма. Не выходя из пике, самолет врезался в землю[239].
— Мы его сделали! Мы его сделали!
— Ну вот,— криво усмехнулся бригадир,— хоть какая-то радость ребятам. Гибель одного из «юнкерсов» не имела вроде бы существенного значения — остальные машины продолжали сбрасывать свой смертельный груз. Однако плотный зенитный огонь отвлек их внимание от британской артиллерии, бригада понесла серьезные потери в живой силе, однако стоявшие в засаде пушки по большей части уцелели. Танки были надежно укрыты в лесу.
— Сэр, прорывается танковая колонна.
В бинокль хорошо различались черные силуэты с кургузыми пушками. Колонна казалась бесконечной, танки, танки, машины обеспечения, снова танки... «Пусть себе идут». Приказ был четким и однозначным: «21 мая 14.00. И сразу бросайте на них все, что есть. Время еще не пришло».
Минуты казались часами. 13.40...13.50...14.00!
— Танки, вперед!
С ревом моторов и лязгом гусениц танки вырвались из тени деревьев на солнце, давя кусты, служившие им прежде укрытием, их становилось все больше и больше — тридцать, пятьдесят, восемьдесят... Немцы не могли их не видеть, однако в первый момент никакой реакции не последовало. Возможно, командир попросту растерялся, не имея достаточных сил для отражения танковой атаки противника, ведь охранение грузовиков с боепитанием и бензовозов состояло всего из трех десятков «Pz.II» и нескольких чешских «шкод»[240]. Основные танковые силы Роммеля ушли далеко вперед.
Бригадир решил воспользоваться преимуществом неожиданности и нанести молниеносный удар. «Открывать огонь без промедления, при первой же возможности». Как только танки вырвались из укрытия, заговорили замаскированные противотанковые пушки, они в упор расстреливали немецкие танки и грузовики. Командир батальона «Матильд II» руководил своими ведомыми по пояс высунувшись из люка. Батальон легких пулеметных «Матильд I» подошел к немцам с фланга; когда до противника оставалось менее четырехсот метров, пулеметы танков открыли огонь по небронированным машинам снабжения. На месте грузовика с боеприпасами вырос огромный куст ярко-желтого пламени. Над головой выли снаряды. Немецкий «Pz.III» получил прямое попадание под башню и взорвался. Мы их бьем!
«Сэр, 7-й королевский уничтожил дюжину панцеров. Мы уничтожили восемь, а потеряли только два». Британские танки наступали размеренно и неумолимо: одна волна стояла и вела бой, тем временем вторая продвигалась вперед, подставляя снарядам противника только лобовую, самую толстую броню. На ровном поле застыли подбитые, потерявшие ход немецкие танки, некоторые из них ярко пылали, те, что поудачливее, успели спрятаться в лесу. 42-й противотанковый батальон Роммеля был разбит вдребезги, большая часть экипажей погибла — не в последнюю очередь потому, что 37-миллиметровые немецкие противотанковые пушки[241] не могли пробить 80-миллимет-ровую лобовую броню британских «матильд». Бригадир не выпускал из руки микрофон. «Продолжайте движение». Впервые за время этого нескончаемого отступления он слышал в наушниках веселые, возбужденные голоса, торжествующие крики. Но он знал, что радость будет короткой. Немцы непременно пойдут в контратаку.
21 мая, вблизи побережья Ла-Манша, полевой штаб немецкого 19-го танкового корпуса. Вчера, 20 мая, 2-я танковая дивизия Гудериана вышла к Ла-Маншу у Нуайеля. Силы союзников разделены пополам. За ближайшие четыре, максимум, пять дней Гудериан надеялся захватить все до последнего порты вдоль пролива. Донесение о танковой битве при Аррасе поступило к нему в 14.10.
— Генерал, части 7-й танковой подверглись атаке тяжелых танков противника к югу от Арраса. Их оттеснили к Сансе.
— Каковы силы противника?
— Идентифицированы 4-й и 7-й королевские танковые полки.
— Какие силы есть там у нас?
— Генерал, ближе всего к месту находятся некоторые части 8-й и 5-й танковых дивизий.
— Противник имеет авиационную поддержку?
— Нет.
Гудериан на секунду задумался.
— Хорошо, пошлите туда части 8-й и свяжитесь с Люфтваффе, пусть поработают их «Штуки».
Приказы были посланы и приняты к исполнению.
— А где сейчас 8-я?
— Они посылают подкрепление по дороге на Бомеле Лож.
— Прекрасно, прекрасно,— кивнул Гудериан.
— Еще какие-нибудь приказы, генерал?
— Никаких. Нашими основными целями являются порты вдоль пролива. Прежние приказы сохраняют силу: Первая на Кале, Вторая на Булонь, Десятая на Дюнкерк.
Штаб 1-й британской танковой бригады к югу от Арраса.
— Сэр, с запада приближается колонна вражеских танков.
Бригадир слышал отдаленный рокот. В составе колонны были не только танки, но и длинноствольные, в камуфляжной окраске 88-миллиметровые зенитки[242] — страшное противотанковое оружие. Из-за лесополосы донеслись громкие хлопки выстрелов.
— Красный-пятый, как там у вас? Прием.
— Мы нарвались на ак-аки.
— Дайте мне координаты, я накрою их артиллерией.
После первого же залпа батареи 25-фунтовых пушек «ак-аки» смолкли.
Роммель оказался в кольце рвущихся снарядов. Один из разрывов прогремел совсем рядом, адъютант генерала был убит, но сам он чудом уцелел.
Роммель привел к Скрапу свой 25-й танковый полк. Услышав о событиях под Аррасом, он тут же приказал частям, имевшим на вооружении тяжелые танки; развернуться и ударить британцев с тыла. Яростная битва, разгоревшаяся неподалеку от поселка Агнес; складывалась не в пользу немцев. Впервые за всю эту кампанию Роммель был вынужден перейти к обороне, дело дошло до того, что вокруг некоторых слабых подразделений немецкие саперы устанавливали минные поля. За этот день 7-я танковая дивизия потеряла 250 человек убитыми, гораздо больше, чем за любой предыдущий.
