— Как вы догадались? — удивленно спросил Антон, развязывая шнурки.
— Да больше ведь незачем! И подгадали вы удачно, ко мне ведь сынок неожиданно приехал.
Женщина жестом указала на парня, который закрывал почти весь проход и совершенно не походил на человека, занимающегося китайским языком. Он угрюмо рассматривал курсантов. Однако, когда Федя протянул ему записку, тот сразу заинтересовался.
— Мама, напои их чаем, а я пока попробую разобраться, — сказал он.
Он вышел из соседней комнаты только через полчаса, когда Антон уже начал озабоченно поглядывать на часы.
— Вообще-то на время полагается смотреть мне, — укорила его Валентина Яковлевна. — Но раз уж я этим не занимаюсь, то и тебе не советую.
Курсант Утконесов пристыженно опустил глаза. Но и он, и его товарищи прекрасно помнили, что ровно в двенадцать часов Мочила, следуя недавно приобретенной привычке, устраивает обход комнат. И горе тому, кого он не обнаружит на закрепленном за ним месте. Этот человек, а точнее этот курсант, в оставшиеся несколько дней своей учебы успеет пожалеть, что вообще поступил в Школу милиции. Хотя сразу после исключения вновь попытается туда поступить, заведомо зная, что обречен на провал.
Курсанты волновались, потому что полночь неумолимо приближалась. Только в такой ситуации, наверное, можно понять, почему Золушка убежала с такой поспешностью и не вернулась за туфелькой, хотя потом ей пришлось идти босиком по каменистой дороге. Антон был уже готов помчаться в школу, потому что если просидеть в гостях еще несколько минут, то не то что за туфелькой, за трусами не вернешься, если вообще обнаружишь на бегу их пропажу.
В этот момент в кухню наконец вошел Сергей с запиской в руках.
— Знаете, ребята, я вообще-то не уверен… — начал он.
— Что там написано? — перебил его Антон.
— Это похоже на просьбу о помощи. Какой-то китаец просит помочь ему, его держат в плену. Если я, конечно, правильно понял.
Андрей невежливо выдернул записку у него из рук, и Утконесовы, отталкивая друг друга, помчались к выходу. Федя немного задержался, чтобы скороговоркой высказать хозяевам благодарность и извинения за столь молниеносный уход. После чего он поспешил вслед за близнецами. Те, несмотря на непроницаемую темноту, уже спустились вниз этажа на четыре.
* * *
Рано утром капитан Мочила, как обычно, зашел пожелать курсантам доброго утра, а заодно проверить, не потеряли ли они за лето навыков быстрого одевания. Дирол, одним глазом следя за правильностью застегивания пуговиц, а другим — за догорающей спичкой в руке Мочилы, еле слышно сказал Утконесову:
— Опять он с похмелья.
— Зубоскалин! — немедленно окликнул его бдительный капитан.
— Я! — гаркнул тот, вытянувшись в струнку.
— О чем разговариваем?
— Об успешно выполненном задании, — неожиданно для Мочилова ответил Дирол.
Санек четко и громко рассказал капитану об успешно проведенном оперативном расследовании, не забыв упомянуть и его главных действующих лиц.
— Неплохо, — сдержанно оценил Мочилов. — И какие будут предложения?
Курсанты переглянулись. Инициатива, как известно, наказуема, а тем более инициатива, проявленная в присутствии Мочилы. Однако, поскольку от ответа уйти все равно не удалось бы, Кулапудов решил принять удар на себя.
— Связаться с китайской полицией, выяснить, не объявлен ли у них в розыск некто с имеющимися отпечатками! — отчеканил он.
— Мысль неплохая, — милостиво согласился Мочила. — Разрешаю связаться с майором Добродушевичем и организовать запрос. Вольно.
Капитан развернулся на каблуках и вышел из комнаты. В душе он гордился воспитанниками, но показывать им этого не собирался. Тем не менее курсанты вполне оценили его чувства хотя бы потому, что Мочила не стал проверять чистоту подворотничков и стопроцентную застегнутость пуговиц, как обычно это делал.
Связываться с Добродушевичем пошел Веня. Когда он вернулся, то застал в комнате всех, за исключением Лехи.
— А где Пешкодралов? — удивился он.
— Занимается рукоделием, — ответил Дирол. — Вытачивает блины для штанги.
— Какой еще штанги?
— Которую Зосе завтра поднимать.
Веня хлопнул себя по лбу. За это напряженное раннее утро он почти успел забыть, что Зосе завтра сдавать экзамен по физподготовке. А еще ведь нужно столько всего сделать! Конечно, полоса препятствий стала значительно легче, но с двадцатикилограммовым рюкзаком Зося далеко не убежит. И, даже выжав поддельную штангу, весящую килограммов пять, вряд ли попадет в крошечную мишень нужное количество раз.
— Со стрельбой все просто, — высказался Андрей Утконесов. — Пострелять и я могу.
Во всей группе курсант Утконесов считался лучшим стрелком, опережая по этому показателю даже своего брата, и удовлетворить требованиям Садюкина был вполне способен.
— А на случай, если Зосенька неожиданно тоже решит попасть в мишень, подложим ей холостые, — согласился Веня.
Подменить патроны было очень просто. Садюкин не опасался каверз с этой стороны и не контролировал запасы. С рюкзаками же все обстояло значительно сложнее. Во-первых, наполнять их песком тренер будет самолично и не раньше чем за двадцать минут до экзамена. Во-вторых, на выдачу рюкзаков он, скорее всего, поставит своего человека. Единственный шанс выкрутиться — стать этим самым человеком.
Курсанты кинули жребий, и стать садюкинским любимчиком выпало Феде. Хотя он подозревал, что не обошлось без мухлежа со стороны близнецов, возражать не стал. Осталось только придумать, как заставить тренера в короткие сроки проникнуться доверием к Ганге.
— Он тебя любит, — убедительно сказал Веня. — Ты же по физподготовке в числе первых. Может, просто подойти и попроситься на раздачу рюкзаков?
— Заподозрит, — отмел эту версию Дирол. — Он в связи с экзаменом жутко подозрительным стал! Нет, тут надо действовать тоньше.
* * *
Когда курсантов позвали на завтрак, никакой мало-мальски подходящей стратегии они еще не придумали.
— Вы идите, я попозже приду, — сказал Дирол.
— А если тебе не хватит? — забеспокоился Федя, но потом махнул рукой. Разве может случиться такое, что любимцу поварихи тети Клавы не достанется завтрака? Скорее его не хватит всем остальным курсантам.
Как раз на эту привязанность и рассчитывал Санек. Выждав, пока все курсанты получат в тарелки завтрак и рассядутся за столы, он не спеша пошел в столовую. Проходя по коридору, Дирол выглянул в окно и убедился, что Садюкин еще на спортплощадке.
— Нехорошо нарушать режим питания, Фрол Петрович, — негромко сказал он. — Очень нехорошо!
Он вошел в столовую, подошел к окошечку раздачи и сунул туда голову. При виде улыбающегося курсанта тетя Клава, прикидывающая объемы остатков, обомлела. Никогда еще курсант не казался ей столь похожим на любимого Агафона. Повариха томно вздохнула и присела на стул, не в силах отвести глаз от сияющего Дирола.
