Харли также очень ловко вверг Абигайль в положение обязанной ему особы, оказав ей помощь в личной жизни, ибо, похоже, именно он посодействовал ее браку с придворным по имени Сэмюэль Мэшем (1678–1758). Этот восьмой сын обедневшего баронета из Эссекса (читай: человек безо всяких средств к существованию) поступил на королевскую службу подростком, став пажом принцессы Анны. В 1702 году его назначили конюшим, через четыре года Сэмюэль смог получить место камергера принца Георга. Герцогиня Мальборо позже утверждала, что именно она обеспечила ему обе должности, хотя пришла к выводу, что в 1706 году сработали какие-то тайные пружины, видимо, королева хотела ублаготворить свою любимую камер-фрау.
Герцогиня презрительно писала, что Мэшем «прослужил при дворе по меньшей мере двадцать лет, не обратив на себя ни малейшего внимания, будучи всего-навсего добродушным, мягким незначительным мужчиной, отвешивающим низкие поклоны всем подряд и будучи готовым побежать, дабы растворить перед ними дверь». На самом деле он сочетал свое пребывание при дворе со службой армейского офицера, но Сара с понятным негодованием утверждала, что «он в жизни своей не нюхал пороха». Это не совсем соответствовало действительности, поскольку в 1705 году Мэшем участвовал в осаде Гибралтара и по пути домой написал товарищу, что его корабль недавно захватил у врага «несколько тех медных пушек, которые так часто салютовали нам в Гибралтаре».
Один из самых ранних биографов королевы Анны утверждал, что Харли коренным образом содействовал браку Абигайль после того, как та поведала ему, что она «без ума от мистера Мэшема». Харли направил к объекту ее страсти своего человека, уверившего Сэмюэля в необходимости ловить момент, ибо женитьба на фаворитке королевы может высоко вознести его. Невзирая на солидную разницу в возрасте (предположительно Абигайль родилась в 1670 году), Мэшем заверил свою семью, что брак с ней был заключен по любви. Тайная церемония состоялась в июне 1707 года в покоях лейб-медика Анны, доктора Джона Арбетнота, в Кенсингтонском дворце, в присутствии королевы, которая выделила на приданое невесте 2000 фунтов, а Мэшема еще в мае произвели в полковники. Летом того же года Анна несколько раз обращалась к Харли с ходатайством устроить так, чтобы полк Мэшема не посылали сражаться на континент, причем каждый раз ставила условием держать военного министра Генри Сент-Джона в неведении относительно источника этой просьбы.
«Позаботьтесь о том, чтобы полку, по поводу которого я проявляю интерес, не был дан приказ отправиться [за границу] и простите мою дерзость за частое доставление вам беспокойства, поскольку причиной сего является лишь тревога за моего друга».
Примечательно, что королева называет ничтожную, низкого положения прислугу «другом». От герцогини тщательно скрывали новость о бракосочетании, хотя обычай требовал, чтобы Абигайль не только известила свою благодетельницу заранее, но даже испросила бы ее разрешения на сей серьезный шаг. Правда, Сару несколько насторожило, когда Анна 11 июня попросила ей выдать из личного кошелька 2000 фунтов, о чем она с тревогой написала мужу. Тот совершенно беззаботно ответил, что «игра в карты и благотворительность способны поглощать много». Тем не менее во время визита к королеве в июне Сара отпускала такие ядовитые замечания, что Анна была на грани слез и пришла к выводу, что герцогиня наверняка «услышала какую-то новую ложь о ее бедной, несчастной, верной Морли». Когда Сара предположила, что Абигайль обсуждает с королевой политику, оскорбленная Анна отрезала: ей хотелось бы, чтобы «никто не вмешивался в дела больше, чем мисс Хилл».
Анна тем временем совершила поступок, предназначенный дать Саре понять, что она не позволит заставить ее отказаться от семейства Хилл. Королева письменно сообщила Саре, что, согласно ее давней рекомендации, она решила принять на службу Элис Хилл в качестве дополнительной камер-фрау.
«…хотя Абигайль Хилл не жалуется, я вижу, что она так устает каждое утро, когда уходит с дежурства, что, полагаю, было бы жестоко не дать ей некоторого облегчения».
В конце сентября разгневанная Сара встретилась с Абигайль и разбранила ее за предательство:
– Королева чрезвычайно изменилась ко мне, и я не могу отнести это за счет чего-то другого, кроме как тайных уловок!
На это Абигайль, ничуть не теряя самообладания, хладнокровно заявила:
– Я совершенно уверена в том, что королева, которая чрезвычайно любит меня, всегда будет очень добра ко мне.
Сара буквальным образом лишилась дара речи, видя «как женщина, которую я подняла из грязи, принимает столь высокомерный вид», а мисс Хилл невозмутимо удалилась.
В результате интриг дуумвирата Мальборо и Годольфина Роберт Харли был вынужден подать в отставку с поста государственного секретаря. Положение его осложнилось еще тем, что его секретарь Уильям Грег был арестован по обвинению в шпионаже в пользу французов. Правда, доказать причастность Харли к его преступной деятельности не удалось, ибо всем была известна его скверная привычка оставлять секретные документы где попало. В недели, последовавшие за отставкой Харли, королева запретила Абигайль встречаться с ним и даже уезжать из Виндзорского замка, дабы повидать его в Лондоне. Но та очень ловко обошла эти запреты посредством переписки, где под видом сплетен о семейных делах обсуждалась политическая ситуация.
К лету 1708 года миссис Мэшем вновь начала передавать королеве некоторые мнения Харли. Например, Абигайль упоминала позднее, как он предложил королеве «мудрый и хороший совет», явно связанный с его настоянием не уступать требованиям руководства партии вигов. Он также, несомненно, пытался заставить Анну оскорбиться на отношение к ней политиков, оказываемое под влиянием Мальборо и Годольфина. В частном письме он вопрошал:
«Разве они не отринули от нее всех тех, кто относился бы к ней как к королеве или повиновался ей?.. Теперь жалуются, что королева… спорит со своими министрами».
Герцог Мальборо был чрезвычайно удручен тем, что Анна упорно не желала назначать в кабинет министров лиц из числа вигов. К этому добавлялись неудачи в военных действиях, которые, правда, компенсировались 30 июня 1708 года «великой и знаменательной» победой под городом Ауденар. По этому поводу Анна направила ему теплое приветственное письмо. Тем не менее герцог считал миссис Мэшем ответственной за каждый неверный, с его точки зрения, поступок королевы и писал жене:
«Раньше или позже мы должны вырвать королеву из рук Абигайль, или же все наши труды пойдут прахом».
По случаю победы под Ауденаром 19 августа в соборе Св. Павла состоялась благодарственная служба, на которую супруге героя надлежало сопровождать королеву в качестве гардеробмейстера. Герцогиня сочла Анну недостаточно роскошно одетой для такого тожественного случая, усмотрела в этом вину Абигайль и сделала выговор королеве: якобы та намеренно не надела подобранные Сарой драгоценности, дабы показать, что победа Мальборо мало что значит для нее. Анна попыталась возразить, но герцогиня зашипела, чтобы она замолчала, дабы их не подслушали. Анна была кровно обижена, что Сара столь властно заставила ее умолкнуть в храме, и ответила ледяным письмом, что, «после приказов не отвечать вам, которые вы отдали мне в день благодарения», она решила впредь отказаться от каких бы то ни было комментариев. Сара сочла подобное поведение королевы ужасающим и порвала связь с ней. Мальборо счел ее поведение несомненно правильным, поскольку понял, что вмешательство жены было потенциально опасно для него.
