послал в деревню генерала с проверкой? В тот же день и час, когда пришла сюда я?
Или Гарольд сдал меня?
Или уже прибыла королева, а он возглавляет её охрану?
Ру хлопает ресницами, в её голове тоже крутятся вопросы, но, скорее всего, другие.
— А вы… — выдаёт она, — женаты?
— Нет, не женат, — отвечает мужчина легко, но взгляд его лёгким назвать невозможно. Он приковывает меня к этой чужой земле, словно та самая пика из фантазии Гарольда. Закусываю щёку изнутри, чтобы не оскалиться в попытке защитить себя. В слабой попытке.
На миг чувствую себя загнанным зверем.
— Евпатий… — тянет он. — Как интересно, так зовут моего сына. Но вы… не он. Насколько я могу судить, — усмехается.
На мужественном, грубоватом лице эта тонкая, издевательская усмешка смотрится неуместно.
И совсем слегка — притягательно.
Я чувствую, как лицо за слоем грима покрывается красными пятнами. Неужели у Гарольда не хватило воображения придумать другое имя? А так вышло, что я не только переоделась в мужчину, но и попыталась украсть чужую личность.
Откуда же здесь этот человек?
Неужели кутюрье всё-таки против меня?
Кому тогда вообще можно доверять?
Судорожно пытаюсь нащупать в памяти хоть какую-нибудь подсказку. В своей собственной памяти, не Виктории. Ведь в первый же день своего попаданства, я старалась запомнить имена самых важных людей королевства. Повезло ещё, что здесь традиционно стараются не повторять имена среди людей одного круга. Никто, например, не осмелится назвать своего сына Ричардом или Скайлером. Никто не назовёт дочь Викторией. Но если кого-то назвали так ещё до появления на свет значимых особ — это считается хорошим знаком.
Среди людей попроще повторение в их же круге возможны, каких-нибудь Маргарит или Анастейш может быть очень много.
В народе же в ходу вообще другие имена, это можно понять даже по моим знакомым — Ру, Одди, Йоханн, Бран, Доу.
Они все простые. Аристократы никогда не назовут так своего ребёнка.
Так что нужно вспомнить, не слышала ли я ничего про некоего Евпатия и его отца… Такие вещи, честно сказать, очень быстро выветриваются из головы. Хотя…
Задумавшись, я на миг опускаю глаза. Когда же поднимаю их едва ли не вздрагиваю от того, каким взглядом меня сканирует незнакомец.
Тут же приходит осознание, что отец Евпатия, это старший брат королевы, лэрд… что-то там на Р… Рипарт? Роджер? Рокерий?
— Риордан, — будто бы читает мои мысли этот, как оказалось, представитель короны. И реально генерал… Генерал-Дракон… Дядя Ричарда.
Мне становится не по себе.
Что будет, если он разоблачит меня? Или он уже?
Если, например, его сестра уже тут как тут, то она точно не даст мне заниматься действительно важными делами.
Уж не знаю, к чему её визит, но подозреваю, что мы едва ли поладим. Если она терпит фавориток своего мужа, то едва ли может оправдать поведение Виктории изменами Ричарда. Ведь сама королева ничего такого не выкидывает. По этикету не положено.
Я всё-таки должна попытаться узнать больше! Хоть найти способ обезопасить людей от демонов на время моей тяжбы с истинностью и короной.
Поэтому медлить нельзя…
Широко улыбаюсь, надеясь, что выходит весьма и весьма по-мужски. Отдаю честь генералу. Да, так как знаю, так как делают в моём мире. Чем, наверняка, обескураживаю его. Но так и надо. Подхватываю Ру на руки, шепчу ей:
— Помнишь про подарки от принцессы? Отвлеки его! В конце концов… не упусти жениха.
Надеясь на её благоразумие, отдаю её в руки генерала, буквально всучиваю, разворачиваюсь и строевым шагом направляюсь за амбар. Чтобы уже оттуда пуститься бежать что есть силы.
Судя по тому, какие звуки до меня доносятся, Ру заплакала и крепко-крепко вцепилась в генерала.
По дороге не выдерживаю и хохочу, сбивая дыхание.
Боже, какой же бред… Он меня поймает на раз два! И как я ему объясню своё поведение?
А если он громадиной обернётся и полетит?
Кажется, всё зависит от того, насколько крепкие пальчики у Ру. Генерал-то наверняка на многое способен, если применит силу. Но как её можно применять на маленькой девочке?
Она, как оказалось, прекрасное оружие и против демонов и против драконов…
Ловлю себя на мысли, что какая-то сила буквально тянет меня на холм, снова посмотреть в глаза демону, а ещё — найти те самые странные деревья, что по описанию похожи на кофейные.
Это чем-то напоминает истинность.
Этому сложно сопротивляться.
Снова какая-то магическая уловка?
Я тут всего ничего, а уже смертельно устала от этого волшебного манипулирования со всех сторон!
Чем ближе я к холму, тем быстрее начинает стучать сердце.
Может быть, не стоит?
Едва ли демоны станут кого-то убивать… А остальное поправимо, с остальным можно разобраться и позже… Уговариваю себя, а ноги сами ведут вперёд.
Пока меня с головой не накрывает дурное предчувствие, а вместе с ним и тень от огромных древесного цвета крыльев дракона.
Обернулся всё-таки. Совсем уже…
Ну подумаешь, я теперь Евпатий, чего психовать-то…
Останавливаюсь. Что ж, придётся сдаваться. Сделаю вид, что это очередное представление Виктории. Мне кажется, никто не удивится такому перформансу. Или же стоит ему рассказать про демонов и попросить помощи?
Дело в том, что я не доверяю короне. Вот вообще. И интуиция кричит о том, что никакие свои дела не стоит обсуждать ни с кем из её представителей.
И если скажу, отдам врагам нечто ценное. Или вовсе позволю им это разрушить.
Но это всего лишь интуиция… есть же ещё и здравый смысл, в конце концов.
Только мелькает эта мысль, как замечаю в тени деревьев сверкающие жёлтые глаза. Высокий мужчина с фиолетовой кожей протягивает мне руку. Я нахожусь в нескольких метрах от него. Хлопаю ресницами и — бам! — уже рядом с ним.
И пальцы мои в его красивой ладони…
Во-первых, я уже начинаю подозревать, что в этом мире нельзя моргать, а то события меняются слишком уж стремительно.
Во-вторых… кажется, метка фэйри всё же сыграет свою роль, и так просто от аспидов не уйти…
Пиранья улыбка — последнее, что я вижу в мире, где над сосновыми пиками летают драконы, где всем правит взбалмошная Богиня.
Я не оказываюсь в глубокой норе, где свет есть только от фосфоресцирующих грибов, где мягкая постель — замшевый слой мха.
Не оказываюсь и во дворце, сплетённом из миллионов тонких ивовых веточек. Во дворце, что свисает с огромной сосны, которая держится корнями рядом с обрывом, за которым лишь бесконечный
