дом? — спросила она, присев на диван.
— Я бы сказал срочное. Что же вы не читаете письмо? — удивился он, расположившись в кресле.
В комнату вошёл Никифор. За ним Луша. Она грохнула подносом по столу. Он поставил на него самовар. Они вышли.
Эмилия Поликарповна зашелестела письмом от нотариуса. Гость, забросив ногу на ногу, рассматривал свой сапог.
— А кто этот Кокорев Мирон Васильевич, о котором пишет Густав Карлович? — спросила она.
— Это я, — сказал гость.
— Что за дело такое срочное у нотариуса Тиссена? — выспрашивала Эмилия Поликарповна.
— Всё расскажу, и документы имеются, — ответил он.
В комнату вошла Луша, расставить посуду. Никифор принёс блюдо с булочками. Эмилия заметила, как помощник потянул носом. Запах корицы щекотал и её ноздри.
— Луша, всех зови. Будем чаевничать, — распорядилась Эмилия Поликарповна.
Из комнаты быстро вышел Никифор. Луша посмотрела на хозяйку, пожала плечами:
— Так все разъехались, нет никого в доме, окромя вас.
— Как так, почему не доложили? — рассердилась она.
— Сказали, к обеду вернуться, — ответила Луша.
— Шнапс принеси и рюмки, — велела она.
— Который? — спросила прислуга.
— Мятный неси, — сказала хозяйка.
Мирон Васильевич кашлянул, и робко произнёс:
— Мне бы водки, замёрз.
— Неси водку, и селёдки побольше, — распорядилась хозяйка.
Помощник потёр руки, посмотрев на Эмилию Поликарповну, которая перечитывала письмо от нотариуса.
— Вы что же не пьёте шнапс? — поинтересовалась она, выискивая книгу между диванными подушками.
Найдя книгу, Эмилия Поликарповна положила письмо внутрь. Мирон Васильевич вскочил с кресла и подошёл к столу:
— Не приучен. Как по мне, водка полезнее.
Эмилия Поликарповна хотела уточнить отчего гость не пьёт шнапс, но споткнулась и передумала.
— Пока несут, расскажите про дело? Ожидание утомительно, — настаивала она.
Мирон Васильевич ухватил булку, и начал жевать.
В наступившей тишине Эмилия Поликарповна разлила чай по чашкам. Бульканье воды, позвякивание ложек, горячий чай, разрядили обстановку. Мирон Васильевич положил чайную ложку на блюдце:
— Если пить чай с ложкой в чашке, не женишься. Примета такая.
— Или с партнёром рассоришься, — добавила она, посмотрев на него.
В комнату вошла Луша, неся на подносе шнапс, селедку, водку и рюмки.
Наливая мятный шнапс, Эмилия Поликарповна ещё раз предложила его гостю. Но он отказался, налив себе водки.
Закусывая селедкой, Мирон Васильевич поинтересовался домочадцами. Особенно, его заинтересовала Софья Игнатьевна — дочь на выданье. От этих расспросов Эмилия Поликарповна забыла, сколько рюмок шнапса выпила. Ноги её дрожали, она постукивала туфлями по полу. Но чашку удерживала крепко. Наливая чай, спросила:
— Вы случайно не свататься к нам приехали?
— Ну, с какой стороны посмотреть, — ответил он.
— У нас с мужем на этот счёт никаких планов нет. Нашей Софье ещё рано думать про такие дела, — сказала Эмилия Поликарповна.
— Поэтому я и здесь, чтобы переменить ваши планы, — произнёс Мирон Васильевич.
Отхлёбывая чай, Эмилия Поликарповна представила, что дочь её будет Кокорева и поперхнулась. Сильно закашлялась.
— Вам постучать по спине? — спросил он.
— Всё прошло. Благодарю за беспокойство, — ответила она.
В комнату спешно вошёл Никифор, и сходу спросил:
— Распоряжения будут-с?
— Ты кстати. Обещали заехать к аптекарю, захвати книгу с дивана. Скажи прочли. Очень благодарны. Возьми, что посоветует, — велела хозяйка.
— Что за книга? Толковая? — поинтересовался гость.
— Гоголь. Вечера на хуторе… — начала она.
— Презанятная книженция. У Гоголя юбилей, везде его книжицы продают, а у вас тут с книгами не очень, — сказал он.
Никифор взял с дивана книгу, и вышел. В наступившей тишине были слышны его шаги, удаляющиеся по коридору. Где-то в дальнем конце коридора хлопнула дверь. Эмилия Поликарповна крикнула:
— Луша, собирай со стола.
Мирон Васильевич понял, что пришло время важного разговора.
Он расположился в кресле, Эмилия Поликарповна присела на диван.
— Я обещал Тиссену, что покажу вам документ о наследстве, и расскажу как действовать.
— Как странно? Наследство? От кого? — спросила она.
— От вашей тётушки, графини Захаровой, которая недавно скончалась. Но вы же знаете об этом? — ответил он.
— Про тётушку? Знаю. Но про завещание слышу впервые, — удивилась Эмилия Поликарповна.
— Всё наследство переходит к вашей дочери. Почитайте сами. Я же сказал, что документы имеются, — с довольным видом он протянул ей завещание.
Эмилия Поликарповна читала медленно, как будто запоминала каждую строчку. Со стороны казалось, что глаза её смотрят прямо перед собой. Пальца её замирали на некоторых строках. Она вздыхала. Передвигала лист. Перечитав завещание несколько раз, она положила его на колени и спросила:
— Вот тут написано, что моя дочь должна обвенчаться в дни Рождественских святок, а иначе она не получит наследство. Что это значит? Поясните?
— Тут всё написано. Ваша дочь венчается в это Рождество и получает наследство графини Захаровой, вашей тётушки, — сказал Мирон Васильевич.
— Венчаться наскоро, плохая примета. Так дела не делаются. Опять же жених? Вы для этого не подходите, сразу вам говорю, — затараторила Эмилия Поликарповна.
— Это почему же? Но раз так, то у меня для вас имеется граф Оленев или купец Тусов. Какой из них вам понравится, дело ваше, — изложил он.
— Сначала помолвка, потом венчание. Как успеть? Почему так? Это что-то означает? — рассуждала она.
— Ничего, что могло быть вам не по силам. Венчаться, и всё, так она решила. Ваша тётушка — эмансипе. Была таковой, — осёкся он.
— Венчание. Вы в своём уме? — заистерила Эмилия Поликарповна.
— Ну, я что могу. Документ есть. Дело за вами, — сказал он.
— Нет, так дела не делаются. Где ваши женихи? Какие за ними доходы? — спросила она.
— А вы что за дочкой даёте? Сколько приданного? — поинтересовался Мирон Васильевич.
— Этот вопрос зададите Игнатию Кузьмичу, когда он приедет. А мне пора обедом заняться. Когда ваши женихи прибудут? — осведомилась Эмилия Поликарповна.
Мирон Васильевич посмотрел на часы, стоящие в углу у окна, и ответил, что скоро.
Эмилия Поликарповна отдала распоряжение готовить обед ещё на три персоны.
15.00 23 декабря 1909 года.
Аптека Шнейдера.
Вологодская губерния
Сторож Никифор покинул усадьбу через дворовые ворота. Он прошёл вдоль забора, у парадных ворот остановил извозчика, и поехал в аптеку к Шнейдеру. Аптекарь Франц Францевич в городе был личностью известной. К нему заглядывали не только за лекарствами, но и просили совета в разного рода спорах. Он как-то умело распутывал запутанные дела, вычислял преступников, что даже полицмейстер частенько захаживал к нему за советом. За глаза его называли Шнейдер Холмс, но прямо в лицо, никто не осмеливался.
Пока Никифор ехал, на улице стемнело, но в аптеке горел свет. Он потоптался на крыльце, снял шапку, открыл дверь, колокольчик дзынькнул. и вошёл внутрь. Прищурившись от яркого света, поздоровался. Аптекарь Францевич кивнул в ответ.
В аптеке было несколько посетителей. Никифор
