исправить? Неужели ничего нельзя изменить? Если бы я знал… Да я бы… Я бы никогда не курил! Даже в школе не пробовал бы!
— Успокойтесь, Роман Сергеевич, Оксана, вероятно, шутит. Для этого срока такая частота серцебиения — абсолютная норма. Но насчет никотиновой зависимости вам стоит задуматься, ведь употребление сигарет понижает потенцию, да и вашей беременной жене не стоит дышать дымом.
— Понял, доктор. Брошу, — с готовностью ответил Морозов и тут же пробурчал себе под нос, — Шамай предупреждал, что так и будет… Эх…
— Всё в норме, поэтому вот салфетка, можете стереть гель, а я пока распечатаю результат, — гинеколог проворно нажала нужные кнопки, через несколько секунд поставила внизу еще теплого заключения круглую печать и передала бумаги Роману в руки.
— До свидания. Жду вас через три недели на прием.
Как только дверь кабинета узи закрылась, Морозов сгреб меня в охапку и закружил по коридору под улыбающиеся взгляды беременных, сидящих в очереди.
— Прекрати, Ром, мы не одни, — все попытки освободиться из сильных объятий были пресечены и награждены нежнейшими поцелуями, поэтому я очень скоро забыла о неловкости и вообще о том, гле мы находимся.
— Малыш, их двое! Целых двое детей! Представляешь?
— Слушай, еще немного и я буду шугаться тебя, как Катя Олега! Вы что там все на детях помешались? Решили соревноваться, у кого больше?
— А ты, что не хочешь двоих? — влюбленный взгляд Морозова вдруг стал пытливым и очень внимательным, а губы сжались в тонкую линию, показывающую крайнее недовольство их владельца.
Видимо, пришло время оправданий, поэтому я слабо улыбнулась и посмотрела на мужа одним из самых своих очаровательных взглядов:
— Просто я еще на первом узи в семь недель узнала, что предположительно будет двойня, но врач сказал, что на первом скрининге всё будет уже точно видно. Именно поэтому свыклась с мыслью, что малышей двое.
— И ничего мне не сказала, — муж явно был не доволен, поэтому аккуратно, словно хрустальную вазу, поставил меня на ноги и, развернувшись ко мне массивной спиной, зашагал к выходу.
— Любимый, ну прости! Я не знаю, почему не рассказала… Может быть, боялась сглазить…
Видя, что ответа нет, а Морозов уже входит в разъехавшиеся двери лифта, я прибегнула к чисто женской коварной хитрости. Схватившись за бок, застонала, как можно натуральнее и состроила на лице гримасу, полную страдания:
— Ой… Ой… Больно…
Разумеется, уже через мгновенье побледневший муж был рядом и шарил по мне испуганным взглядом:
— Где больно? Малыш, не молчи! Врача! Врача сюда!
— Уже лучше, любимый, просто в боку закололо… От волнения, наверно, — максимально слабым голосом ответила я и опершись на твердую мужскую руку, направилась к лифту.
— Тьфу, актриса бессовестная… Именно такие беременность в болезнь и превращают! Вот я на заводе колбасном в две смены до седьмого месяца работала, и ни разу нигде не кололо!
К счастью, Морозов не слышал этой тирады, сказанной почти шепотом, потому что отвлекся на входящий звонок, а вот я бодро обернулась на голос и показала язык вредной завистливой тётке, после чего с чувством выполненного долга вошла в лифт и снова оперлась на руку мужа.
* * *
Пока пигалица была в душе, я в очередной раз схватил с холодильника снимок узи, час назад заботливо прикрепленный туда её пальчиками, и принялся внимательно рассматривать две еле различимые фигурки на черном фоне.
Подумать только! Это мои будущие дети! До сих пор в голове не укладывалось, что моя ненаглядная пигалица ждет сразу двоих!
Счастье? Нет… Это просто какая-то дикая эйфория смешанная с трепетом и страхом за эти два силуэта, уже ставшие бесконечно любимыми.
Глядя в на размытые очертания на снимке, я вдруг вспомнил Шамая, который бегал за Катей как одержимый и трясся над каждым анализом. Неужели я буду таким же одержимым папашей? Уверен, что так и будет… Уже есть…
— Снова разглядываешь узи? — подняв голову, я увидел вошедшую на кухню жену, и невольно залюбовался её немного округлившимися формами. Помимо внешних, пока еще едва уловимых взглядом изменений, Ксюша изменилась и внутренне. Из зеленых глаз пропал вызов и дерзость, а вместо них там поселилась теплота и спокойствие. После нашей свадьбы мою несдержанную невесту можно было смело переименовывать в бывшую пигалицу, потому что она вдруг перестала соответствовать своему старому прозвищу, вместо этого став в тысячу раз женственее и красивее, чем раньше.
— Морозов, ау! — Ксюша защелкала пальцами у меня перед лицом, словно проверяя реакцию, а когда я пару раз моргнул, удовлетворённо улыбнулась.
— Таня прилетит через два дня по делам, хочу с ней увидеться.
— Разве ей можно летать на таком сроке?
— Можно. Правда Токуев летит с ней. Никуда не отпускает от себя, мавр ревнивый.
— Я бы тоже тебя не отпустил.
— Даже не сомневаюсь, — улыбнулась жена и подарила мне самый нежный и желанный поцелуй, заставив забыть обо всем на свете.
