Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
– Ну, значит, яблочко от яблони недалеко ябнулось! – буркнула я себе под нос, но епископ услышал мою фривольную реплику и осуждающе поморщился.
– Ты посвящена в подробности того, о чем знают лишь несколько человек из высшего церковного совета, – поспешил замять скользкую тему он. – Но позволь, я тоже тебя удивлю!..
– Как? – не поняла я.
– Познакомлю с Гек! – самодовольно напыжился епископ. Затем он хлопнул в ладоши и позвал:
– Сестра Геката!
Драпировка, украшающая одну из стен, отодвинулась, и из-за ткани вышла молодая стройная женщина, одетая в платье монастырской послушницы. Наряд сестры Гекаты практически ничем не отличался от моего, за исключением маленькой детали – лицо женщины скрывала плотная маска, оставляя открытыми только ее глаза – светлые, прозрачные и чистые, будто родниковая вода.
– Вот наш посредник Гек, – рассмеялся прелат, – вернее, сестра Геката. Моя правая рука, ловкая шпионка, которую никто ни в чем не заподозрит. Она умеет искусно танцевать, флиртовать и обольщать, а все окружающие верят в ее беззащитность и легкомыслие, что делает женщину самым совершенным оружием!
Я растерянно прижала пальцы к вискам, пытаясь поймать ускользающую мысль. Кажется, я уже слышала нечто подобное, причем совсем недавно. Но вот где и от кого?
Наблюдающая за мной Геката ехидно прищурилась и поклонилась, довольная произведенным ею впечатлением. Кулон на длинной цепочке, до сего мгновения скрытый под платьем женщины, неожиданно выскользнул из ворота ее одеяния и повис, призывно раскачиваясь, привлекая мое внимание. Я взглянула на броское украшение и потрясенно приоткрыла рот… Кулон шпионки имел вид серебряной пластины, с вычеканенным на нем изображением уродливой женщины, стоящей на развилке трех дорог. Я мгновенно узнала этот образ – то была древняя богиня мести и смерти Геката, почитаемая в расцвет правления Ушедших. Но я также узнала и цепочку, на которой висел кулон женщины, – золотую, старинную, витую…
– Да ведь это же Хира, жена кукольника Яноша из Безымянной гильдии! – громко закричала я. – Дядя, берегись, она предательница и обманщица!
– Кто? – епископ неловко завозился в громоздком, узком кресле, пытаясь выбраться из его недр. – Геката, объясни мне, что все это значит? При чем тут гильдия и… – но договорить он не успел, потому что Хира схватила лежащий на столе нож, которым я недавно резала мясо, одним движением вспорола прелату горло и истошно завопила, указывая на меня:
– Схватите эту девушку! Она – лазутчица гильдии и секунду назад убила нашего уважаемого епископа!
«Смерть – защитная реакция организма на нездоровый образ жизни! А мой образ жизни, с его вечными приключениями, проблемами и неудачами, уж точно никак нельзя считать здоровым!» – вот о чем я думала, сидя в сыром подземном каземате, лишенном окон и мебели. Болела спина – отбитая дубинками церковников, но сильнее всего саднила оплеванная душа и громко стенало ущемленное чувство собственного достоинства.
– А я ведь говорила, что тебя пора убрать! – злорадно напомнила на прощание Хира, глядя, как меня, избитую и униженную, уволакивают в темницу. – Жаль, что стрела Магнуса не достигла цели. Ты излишне везучая, девчонка!
– Так, значит, ты с ним заодно, – констатировала я. – Я догадалась об этом еще там, на балу.
– Я приказала ему убить тебя, – ухмыльнулась шпионка. – По какой-то непонятной причине ты выжила. Но не переживай, твои мучения не продлятся долго, казнь состоится очень скоро.
– Возможно, но не раньше, чем сдохнешь ты! – прошептала я, еле шевеля разбитыми губами. И с чего это я решила, будто у нее чистые глаза? Да они же самые настоящие змеиные!
– Дурочка, я же тебя утешаю! – мстительно хохотнула шпионка. – Жизнь прекрасна. Улыбнись!
– Подожду, пока с тобой случится что-нибудь плохое, и тогда непременно улыбнусь, – пообещала я.
– Вот дрянь! – почти удивилась Хира. – Приговорена к смерти, но вместо того, чтобы умолять о пощаде, еще и язвишь. Зачем?
«Зачем? – Я мысленно усмехнулась, чувствуя, что взяла реванш. – «Хорошего» человека и обидеть приятно».
Блондинка высокомерно отвернулась, но я видела, как сильно она раздосадована. Ну да, в этом чувстве мы с ней созвучны – каждая из нас терпеть не может того, кого обидела. Это убивать легко, а обижать – трудно, ибо потом совесть мучает и кошмары по ночам снятся. Правда, не всех и не всем, ведь если человек одержал победу над своей совестью, то его уже ничто не остановит. Ну, если только смерть.
Однако в этой камере мне не снилось ничего, хотя, по моим ощущениям, я просидела здесь уже трое суток. Почти не спала, ибо не смогла перебороть брезгливость и не легла на мокрый, осклизлый пол. Сидела, собравшись в комочек, на крохотном пятачке относительно чистого пространства да размышляла о собственной глупости. Клянусь, если мне удастся выбраться из этой передряги живой и относительно здоровой, то я никогда уже не стану пренебрегать умными советами и перестану необоснованно рисковать собой. Кажется, я немного повзрослела и даже поумнела. А еще, я обязательно найду убийцу пилигрима и расквитаюсь с ним за своих родителей. Да и Хире я тоже отомщу, невзирая на смутную симпатию к Яношу. Эта стерва недостойна такого мужчины, а он, надеюсь, поплачет на ее могилке, но потом забудет лживую дрянь и утешится с другой женщиной. А еще я непременно завладею всеми тремя ритиями… Если, конечно, останусь жива и сохраню здоровье.
Кстати, о здоровье. Раз в день в двери моей камеры приоткрывалось крохотное оконце, в которое пропихивали краюху черного хлеба и кружку с водой. Кроме этого скудного пайка, мне не давали ничего, поэтому мои раны заживали очень медленно, особенно с учетом того, что у меня не имелось возможности применить магию. Как и весь замок, стены камеры упрочили специальной защитой от чар, сводящей на нет все мои усилия. Поэтому мне оставалось только одно – смириться, бездеятельно сидеть на месте и ждать свершения своей участи. Возможно, именно поэтому по истечении трех дней я практически отчаялась и сдалась на милость судьбы. Вернее, почти сдалась…
В этой камере не имелось ни окон, ни кровати, ни даже стула. Тоненький лучик света поникал в щель под дверью, отражаясь от огромного тусклого зеркала в стальной раме, занимающего большую часть противоположной стены. Странно, но подобные зеркала я видела и в моей бывшей спальне, и даже в покоях дядюшки Франсуа, ныне покойного. Прошлой ночью до моего слуха донеслись отдаленные заунывные напевы, длившиеся несколько часов. Видимо, церковники совершали погребальный обряд, предавая тело почившего епископа земле. Возможно, они скорбели о кончине уважаемого прелата, но для меня их благочестивые молитвы могли служить лишь страшным напоминанием о грядущей смерти, ибо срок моей казни близился. Позаботившись об усопшем, церковники непременно вспомнят и о его мнимой погубительнице…
Испуганная, подстегнутая отчаянием, я вскочила и начала вслепую шарить по стенам камеры, ища путь к спасению. Похороны – зловещая примета, а в плохие приметы нужно верить, ибо они – сбываются! Эти похороны не предвещали мне ничего хорошего. Ощупывая древнее зеркало, в коем смутно отражалось мое бледное, осунувшееся лицо, я мучительно размышляла о его предназначении. Судя по всему, подобные зеркала размещены во всех комнатах замка Альба. Но зачем, почему? Возможно, их расположение несет особый религиозный смысл?
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
