ибо был лишен надежного фундамента. Есть и притча о богатом глупце (Лк 12:16–21), которому некуда было девать изобильный урожай. Богачу даже в голову не пришло раздать излишки беднякам. Вместо этого он решил снести старые амбары и выстроить новые: зерна, которое он в них засыплет, мечтал он, хватит на долгие годы. Однако услышал приговор Божий: «Безумный! В сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?»
Иисус предостерегает: «Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет». Предостережение Господа подчеркивает главную весть Библии: наша жизнь — это не только и не столько наши земные годы. Реальность не ограничивается тем, что мы видим в телескопы и микроскопы. Лучше «в Бога богатеть», чем гоняться за деньгами и удовольствиями, которые не выдержат испытания смертью.
Скептикам учение Христово может показаться наивным, а то и глупым. Большинство из нас считает, что жизнь начинается с рождения, которого мы не помним, и заканчивается смертью, вообразить которую мы не можем. Христос же говорит о рождении и о смерти как о переходе из мира в мир. И это меняет все. Еще живя в земном граде, мы начинаем обживать и град Небесный.
В дни Великой пролетарской культурной революции в Китае шестидесятых годов Мао Цзэдун объявил все украшательства буржуазной выдумкой. Хунвейбины закрывали цветочные магазины и приказывали уничтожать золотых рыбок. Все одевались одинаково: унисекс и униколор. Китай потускнел, во всяком случае, с виду. На самом же деле, как впоследствии выяснилось, красота ушла в подполье. Женщины выращивали дома цветы, а под серой униформой носили цветные блузки. Дети прятали банки с рыбками под кровать. Пока не изменилась государственная политика, красота существовала, но втайне — словно весть об ином мире.
В книге «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицын говорит о правде как об опасной тайне, которая была известна узникам советских тюрем. И узники свободно обсуждали альтернативную реальность, которая скрывалась под покровом официальной лжи. И на карибских плантациях негры–рабы жили в двух мирах: днем — в мире белых людей, ночью — в своем африканском мире. С наступлением темноты они носили своих царей и вождей на паланкинах, соблюдали национальные обычаи. Рабовладельцы мирились с подобными вещами как с детскими забавами, но для самих негров настоящий мир, который пытались уничтожить плантаторы, был именно здесь.
Быть может, именно такого рода общую тайну имел в виду Иисус, когда учил: «Не придет Царство Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там» (Лк 17:20–21). В тюрьмах, катакомбах, даже в коридорах власти, Его ученики нашептывали удивительный секрет: сущее не ограничивается нашей планетой, пораженной насилием, распадом и смертью. Мы будем жить снова, в обновленных телах и в обновленном мире.
Эту тайну знал апостол Павел. «И если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков», — признавал он (1 Кор 15:19). В своих посланиях он увещевал новую общину строить свою жизнь на реальности мира иного. Зачем отказывать себе в удовольствиях, спрашивали иные христиане. Такой вопрос, отвечал Павел, правомерен в одном случае: если кроме земной жизни больше ничего нет.
По словам одного французского кардинала, образ жизни святых имеет смысл лишь в том случае, если Бог есть. Можно добавить: образ жизни скептика не имеет смысла, если Бог есть.
***
Философ, математик и физик Блез Паскаль, живший на заре эпохи Просвещения, сочувствовал тем, кому верить в невидимый мир трудно. «Меня ужасает вечное безмолвие этих пространств», — сказал он, размышляя о мизерном пространстве, занимаемом человеком, и о скоротечности жизни по сравнению с вечностью.
Паскалю было чуждо ликование, с которым скептики провозглашали свое неверие в Бога и бессмертие души. В отличие от них, он не видел в атеизме освобождения. Ибо что за радость жить краткий миг в бессмысленной вселенной, а после бесславно сгинуть? «Не уместнее ли было бы, напротив, высказывать такую мысль с выражением печали, говорить о ней, как о самой скорбной вещи в мире?»[84]
Для Паскаля вопрос мироустройства — это своего рода космическое пари. Полной ясности нет. Если «поставить» на Бога и проиграть, это значит лишить себя некоторых удовольствий и эгоистических вознаграждений в земной жизни, а после смерти уйти в небытие. Если «поставить» на отказ от Бога и проиграть, это значит вечно сожалеть о своем выборе. Взвесив все «за» и «против», Паскаль решил, что во всех смыслах лучше верить в несуществующее, чем не верить в существующее. Хотя, конечно, идеальный вариант — верить в существующее. И тогда пари будет выиграно.
Веруя, мы перестаем судить о Боге и Его Царстве по–мирски, но смотрим на земной мир глазами Бога. И пусть наша способность взглянуть на вещи по–Божьи будет неполной и несовершенной как минимум до дня единения, обещанного в Откровении Иоанна: «Царство мира соделалось царством Господа нашего и Христа Его, и будет царствовать во веки веков» (Откр 11:15). А тогда уже нас будут питать не отголоски и не слухи о мире ином. Зазвучит одна непреходящая хвала.
***
«В тираны, в боги вымысел дало
Искусство мне, — и я внимал, не споря;
А ныне познаю, что он, позоря
Мои дела, лишь сеет в людях зло,..
Соблазны света от меня сокрыли
На Божье созерцанье данный срок…» [85]
Микеланджело Буонарроти
Благодарности
Я пишу книги уже двадцать пять лет, и с годами дело идет все труднее, а не легче. Отчасти потому, что я лучше вижу изъяны собственного творчества. В этой книге я к тому же оказался между Сциллой и Харибдой, между скептицизмом и неубедительной апологетикой. Некоторые люди помогли мне глубже разобраться в моих же мыслях и отчетливее их сформулировать. Я им глубоко признателен. Это Крис Гриндэм, Дэвид Грэм, Клаус Исслер, Бренда Квинн, Тед и Конни Нинг, Тим Огден, Тим Стаффорд.
Кэти Хелмерс и Джон Слоун помогли мне структурировать материалы. Боб Хадсон подготовил книгу к публикации, а Мелисса Николсон уточнила многие детали, в частности, взяла на себя тяжелый труд сверить мои ссылки с источниками. Перефразируя известную пословицу, можно сказать: чтобы создать книгу, нужны усилия всей деревни.
Примечания
1
Рене Декарт формулирует девиз редукционизма так: «Если бы мы в совершенстве узнали, каковы маленькие части, составляющие все физические тела, мы бы в совершенстве познали
