от скафандра. Она хотела закричать, но запаса воздуха на это не хватало. Тогда она изо всех сил втянула в себя пакет, а потом резко, сильно сжала зубы и замерла, чувствуя, как прорываются тонкие целлофановые стенки. После чего расслабила челюсти и почувствовала, как сквозь дырки от зубов поступает воздух и дурнота начинает отступать.
Тогда она тихо, одними губами, рассмеялась и, подняв руки, сняла с головы пакет и отпустила его. Пакет полетел куда-то влево, подхваченный ветром. Он быстро растворился в темноте и исчез, и тогда Аня вспомнила, что в кармане джинсов до сих пор лежат серьги, которые она так ни разу здесь и не надела. Она сунула руку в карман и извлекла одну серьгу. На ощупь поняла, какая это серьга, и, не глядя, подумала: как хорошо, что она взяла именно эти – серебряные, длинные, звенящие от любого ветерка. Аня продела швензу в дырочку на ухе и снова погрузила руку в карман, нашаривая пару. В пальцы попалась другая, непарная серьга, и Аня решила, что пусть так и будет, пусть будет непарно. Это был маленький красный гвоздик, и она продела его в ухо. Эта сережка была дешевой, из простого металла, с малюсенькой красной бусинкой. Теперь одно Анино ухо было словно чуть-чуть оцарапано.
Надев серьги, Аня сняла джинсы, сразу испытав облегчение: они уже начинали немного давить на живот, иногда приходилось даже расстегивать молнию. Она откинула их ногой в сторону, на камни, и сняла майку, продвигаясь к морю. Не останавливаясь, она стянула трусы, и тоже отбросила их куда-то не глядя, и стало очень хорошо и свободно. Аня шла к морю, слушая, как звенит в правом ухе серебряная серьга, и вдруг различила мерцание планктона. Он действительно светился, бликуя на глубине синеватыми огоньками. Аня вошла в море и поплыла под водой, чувствуя, как волосы всплывают на поверхность. Она открыла глаза и плыла, окруженная синим свечением, куда-то в глубину. Она знала, что планктон однажды закончится, и станет темно, и выйдет запас кислорода. Пусть станет, – думала Аня, – пусть выйдет, – но все-таки неосознанно высунула из воды рот, выпуская на поверхность две маленькие буквы, два светящихся микроорганизма:
– П. А.
Ее вытащил кто-то и на руках перенес к огню.
Утром она уехала.
* * *
Аня бежала по каганату, путаясь в густой траве и спотыкаясь. Где-то впереди слышалось отдаленное ржание лошадей, а еще пение птиц – и она знала, что Древо недалеко, но никак не могла вспомнить, где конкретно. Ей до ужаса хотелось коснуться его ствола, вкусить его плодов и увидеть маленькую птицу в своей ладони.
В какой-то момент она остановилась, не понимая, куда идти дальше. Слегка примятая трава, по которой она бежала, превратилась в тропинку, а потом начала раздваиваться. Аня встала перед этой развилкой и мучительно пыталась сделать выбор. Одна из тропинок вела в гущу леса. Древо логично было искать в лесу, казалось бы – где же еще? Но вторая тропинка, уходя в поле, в итоге также вела к зарослям. Лес был со всех сторон, и в какой из его частей таится Древо, угадать было невозможно.
– Да что же это, – пробормотала Аня, – вот был бы здесь Ян, он отвел бы меня куда нужно, он все здесь знает…
Она набрала полную грудь воздуха и крикнула куда-то вверх:
– Помоги мне!.. Э-э-э-э…
Голос разнесся эхом по всему каганату. Словно в ответ, ливанул дождь, размывая глину под ногами. Выбор нужно было делать срочно, пока тропинки не размыло окончательно. Аня повернула влево и побежала.
Вода обрушивалась на ее голову тяжелым потоком, вставала стеной и смешивала все краски и звуки в одно неразличимое месиво. Аня бежала, вытягивая вперед свободную от сумки руку, и в какой-то момент различила деревья. «Я в лесу, – подумала она. – Где-то здесь должна быть поляна». Чем дальше она продвигалась, тем темнее становилось вокруг, а поляны все не было видно. Тогда она решила, что, видимо, ошиблась, и резко повернула назад, но поскользнулась на мокрой глине. Аня упала и никак не могла встать – вода лилась со всех сторон непрерывным потоком, а лес становился все темней. Где-то сверху мелькнула длинная молния и раздался гром. Аня вцепилась рукой в траву, и смогла подняться, и побежала в противоположную сторону. Гром становился громче, и казалось, что это не просто нагромождение оглушающих звуков, а отдельные слова, но ливень мешал различить их.
– Стоп, – сказала себе Аня.
Она заставила себя остановиться. Нужно было обязательно расслышать эти слова. Она закрыла глаза и сосредоточилась, отключая все прочие звуки, слушая только гром. Постепенно все другие шумы начали отпадать, словно отшелушиваться, и слова становились различимы. Аня стояла, шевеля губами, пытаясь расслышать связную речь.
– Аня, будет много горя, – послышалось прямо за ее спиной.
Она открыла глаза и обернулась. Там стоял Ян, совершенно сухой. Аню это удивило, ведь вокруг… Но тут она заметила, что дождя больше нет, словно кто-то переключил тумблер.
Аня слабо улыбнулась. Ей было страшно, что он снова исчезнет, увидев ее в таком виде – насквозь мокрую, замерзшую до синевы и грязную после падения. На волосах и лице была глина. Но Ян взял ее за руку и куда-то повел.
– Зашедлащь за далеко[107], – сказал он, забирая у нее сумку. – Древо совсем в другой части. Но и здесь есть на что посмотреть.
И Аня увидела берег. Она уже видела в Тишине много разных побережий, но это очень отличалось от прочих. Наверное, дело было в местном песке, он был каким-то не совсем обычным – кипенно-белым и сверкающим, словно стеклянная крошка. Аня наклонилась и взяла немного в горсть, поднесла к лицу и понюхала. Удивленно взглянула на Яна. Он кивнул, и она попробовала песок на язык: это была соль.
Она прошла чуть вперед и увидела, что у самой кромки воды песок был обычным, желтовато-серым с примесью камней. Аня наклонилась и поднесла к воде лицо, пробуя ее на вкус. Вода была пресной.
– Как странно, – сказала она.
– Так, – согласился Ян. – Найдживнейшэ[108], что совсем недавно здесь все было иначе. Я помню это место, никакой соли здесь не было.
Аня набрала полную горсть и швырнула в воду. Соль плюхнулась с легким шорохом и растворилась.
– Так это обычная река?
– Раньше была обычной.
Аня задумчиво смотрела на ровную гладь воды, отражающую небо.
– Как ты думаешь, – спросила она, – а если взять и перенести всю эту соль в реку, станет ли она морем?
Ян пожал плечами
