Настя застыла, следя за песочными часами.
Секунды тонкой струйкой утекали из верхнего отделения,последние секунды ее жизни.
Неужели все кончено? Неужели она умрет здесь глупой имучительной смертью и Дениска останется один, совершенно один в равнодушном,безжалостном мире?
Она напряглась, оттолкнулась ногами от пола, и кресло сгрохотом упало набок.
Теперь Настя лежала на полу, но ее положение нисколько неулучшилось. Только легкие все сильнее и болезненнее разрывались от отсутствиявоздуха.
Одно лишь изменилось для нее – перед ее глазами больше небыло песочных часов, беспощадно отсчитывающих остаток жизни…
Не было?
Нет, они и сейчас были у нее перед глазами. Видимо, когдападало кресло, часы от удара покачнулись и тоже упали на пол, разбившись начасти. И перед самым лицом Насти лежали их осколки.
Перед глазами у нее сгущалась смертная темнота, в вискахтяжело, мучительно стучала кровь, но она собрала остатки воли и потянуласьлицом к сверкающим стеклянным осколкам.
Из последних сил дотянувшись до неровно отколотого стекла,прижалась к нему щекой. Резкая боль обожгла щеку, по коже потекла теплаясолоноватая кровь, но осколок проткнул полиэтилен, и в разрыв проник свежийвоздух.
Настя вдыхала этот воздух с наслаждением, пила его, какдрагоценное вино.
Конечно, она по-прежнему была связана по рукам и ногам,конечно, до свободы ей было еще очень далеко, но она одержала первую и самуюважную победу – она выиграла битву за воздух, а значит, она еще жива и можетбороться дальше…
И тут раздались приближающиеся шаги.
Стас не мог долго оставаться на одном месте. Энергиятребовала выхода, и он еще раз обежал квартиру.
– Нет никого! – выдохнул он, вернувшись вприхожую, засыпанную осколками зеркала.
– Это понятно, – отозвалась Надежда. – Но непредставляю, где их теперь искать…
Она открыла входную дверь, вышла на скудно освещеннуюлестничную площадку и растерянно уставилась на дверь квартиры.
– Какую квартиру мы искали? – неожиданно спросилаона Стаса.
– Ну, девятую, – ответил он, удивленно глядя нанее. – А в чем дело?
– А это какая?
– Девятая. – На всякий случай Стас взглянул надверь и перевел сочувственный взгляд на Надежду Николаевну. В этом взглядеявственно читалось: не иначе тетя сбрендила от расстройства!
– А вот и нет! – Надежда протянула руку к металлическойдевятке, повернула ее вокруг оси – и девятка превратилась в шестерку. –Номер держался на двух шурупах, но верхний выпал, вот цифра иперевернулась! – пояснила Надежда. – Вот и отверстие от второгошурупа! Так что это точно шестая квартира! Скорее, ищем девятую!
До Стаса наконец дошло, он охнул и помчался обратно клестнице.
– Только бы не опоздать! – крикнула Надежда,догоняя его.
С площадки третьего этажа вверх поднимался еще одинлестничный пролет – более узкий, с крутыми ступеньками.
– Не топай, как слон! – прошипела Надежда в спинуСтаса.
Он пробурчал в ответ что-то невразумительное, но пошел тише,стараясь ступать только на носки.
Наконец лестница закончилась площадкой, на которую выходилаединственная дверь.
Стас щелкнул зажигалкой, колеблющийся оранжевый язычокпламени осветил дверь. На ней был тот самый девятый номер, который они искали.
Но при свете зажигалки они разглядели куда менее приятнуювещь: дверь была железная, из толстого металлического листа, выкрашенноготусклой серой краской.
– Едрен батон! – выдохнул Стас. – Такую мнене вышибить!
– А открыть замок ты не сумеешь? – с сомнениемвзглянула на него Надежда Николаевна.
– Вы за кого меня принимаете? – возмутилсяСтас. – Я охранник, а не домушник!
– Жаль, – вздохнула Надежда. – В кино это такловко проделывают…
– Так то в кино! – Стас огляделся и вдруг заметилв углу лестничной площадки узенький железный трап, поднимающийся к люку впотолке. – Знаете что… – Он почесал бритый затылок. – Этот люкнаверняка ведет на чердак… Я, пожалуй, попробую оттуда проникнуть в квартиру, авы отвлеките как-нибудь этого гада…
С этими словами Стас ухватился за трап и полез наверх.
– Попытаюсь… – прошептала Надежда. – Толькобы Настя еще была жива!
И она надавила на кнопку звонка.
Звонок раскатился неровной трелью.
Какое-то время за дверью царила тишина, но затем Надеждарасслышала тихие, крадущиеся шаги.
В то же время у нее за спиной негромко звякнула крышка люка:это Стас пробрался на чердак.
– Откройте, пожалуйста! – выкрикнула Надежда,чтобы заглушить этот звук. – Я по поводу квартиры! Мне дали адрес вагентстве «Простор»!
Никто не отозвался, но Надежда готова была поклясться, чтоза дверью кто-то стоит. Казалось, она явственно слышит тяжелое, взволнованноедыхание.
– Пожалуйста, впустите меня! – повторила она какможно убедительнее. – Я так долго сюда добиралась, очень жалко будет, еслипридется вернуться несолоно хлебавши!
Надежда не надеялась, что убийца впустит ее, больше того,если бы он открыл дверь, не знала бы, что делать. Но она верила, что пока онаудерживает его возле двери, он не убьет Настю, и у Стаса появляется время,чтобы проникнуть внутрь.
– Я слышу, что вы там, внутри! – настойчивоповторила она. – Прошу вас, откройте дверь!
Убийца вполголоса выругался и пошел обратно: женщина,которая стоит под дверью, не представляла для него непосредственной опасности.Конечно, она может что-то заподозрить, но даже если обратится в милицию – тамее скорее всего и слушать не станут. В любом случае через полчаса его здесь ужене будет.
Однако обидно: он был уверен, что здесь-то ему никто непомешает. Ему и в голову не приходило, что в агентстве дадут этот адрес ещекому-то из клиентов… Самое обидное, что из-за этого несвоевременного визита онпропустил самое интересное: момент, когда жертва окончательно расстается сжизнью.
Он сам не понял, когда это произошло: убийства изпрактической необходимости превратились для него в потребность, он сталиспытывать острое, волнующее наслаждение, наблюдая за последними секундами чужойжизни…
Войдя в комнату, в которой оставил Настю, он в первый моментне понял, что произошло. Ее не было на месте. Не было ни самой девушки, нимассивного тяжелого кресла, к которому он ее привязал.
Это было необъяснимо…
