Тогда Фредерик говорит ей:
– Я знаю, кто начинает огонь и почему. Будь спокойна.
И я думаю, что он думает, это я. Я говорю:
– Как я могу? Я всю ночь в твоих руках, и я не иду из дома.
А он говорит:
– Разве я говорю, что это ты? Думаешь, я тэки?
Это враг. Я говорю: «Нет» – и бегу далеко от них, не хочу слушать глупые вещи – это грустно для всех.
Потом Эсмеральда хочет тащить в дом парашют австралийцев на веревке. Так она не может видеть нас, когда я с Фредериком. Он говорит:
– Сделаем, как она хочет.
И мы делаем. Потом она не хочет, что Фредерик идет к ней говорить и видит ее голую. Он поднимает плечи и говорит:
– Когда захочешь, скажешь.
И он уже не идет в ее сторону.
Потом на пляже она одна и грустная и тихо поет, как он раньше, когда привязан. Когда я говорю, она всегда говорит:
– Я ничего не имею против тебя, Иоко. Мне хорошо так.
И один только раз Фредерик идет говорить с ней, сидит около на песке, она кладет голову на него и плачет. Я далеко и не слышу их слова.
Потом ночью она спит на другой стороне парашюта, а я хочу Фредерика, время я на нем или он на мне – кошмар. Она кричит, чтобы мешать нам. Я знаю, она делает специально, я тоже имею иногда плохие сны, но я никогда не кричу, когда они приходят и так вот:
– Господи! Я на шикарном приеме! И все мужчины смотрят на меня! Господи! Мое красивое платье в двери, а я без трусов! Они меня видят! Они все видят мой голый зад!
Я говорю Фредерику, и я недовольна:
– Не слушай! Не слушай, пожалуйста!
Попробуйте, когда вас берут так! И вы увидите, как это хорошо!
Другой день Фредерик ест с аппетитом ракушки, я их беру под океаном. И как часто он находит перл. Мы трое дома. Эсмеральда лежит в гамаке. Тогда он говорит:
– Иоко, ты много находишь жемчуга?
Я иду в пол, где прячу дорогое, поднимаю кусок дерева, беру мешок – я делаю его из носка Акиро или Попейе, когда мы падаем на этот остров. Он сильно трясет мешок увидеть вес, потом я открываю его Фредерику, и он видит своими глазами все красивые перлы, я беру их для родителей или для хорошего мужа, или для кого, не знаю. Тогда он говорит с удивлением:
– Черт! Это имеет такую же ценность, как наследство моей бабушки!
А я говорю:
– Даю три перла за каждый раз ты меня целуешь хорошо в рот, пять каждый раз ты хорошо-хорошо целуешь мою грудь, десять каждый раз, когда ты готов быть хороший конь и все, за один раз, когда ты их просто хочешь и ничего мне не делаешь, они твои.
Тогда он шутит и я тоже, но Эсмеральда говорит:
– Что это за наследство вашей бабушки? Вы никогда не говорили.
Молчание. Фредерик говорит:
– Не ваше дело.
И ест ракушки и молчит.
И вот приходит эта ночь. Фредерик берет меня по одну сторону парашюта, а Эсмеральда говорит во сне, чтобы мешать нам. Он делает, будто у него нет ушей, она понимает из моих криков, что она может видит идиотские сны, а мне плевать. Тогда она придумает вот что, даже если мои слова не точные:
– Господи! Вот я в деревне, в доме, родителей нет, они на празднике. Этот голубой солдат рвет мое платье руками и бросает меня на пол! Ой, он трогает мою голую грудь и зад! Господи, он входит в мое тело и получает удовольствие от меня! Мне больно! Мое тело грязное! Хочу умереть! Господи, прости меня, я прыгаю!
И пока эта идиотка кричит, Фредерик тоже кричит:
– Стоп! Вы не имеете права! Стоп или я заставлю вас замолчать!
Конечно, он бросает меня и сидит на матрасе, голова в руках, а Эсмеральда как будто просыпается и говорит:
– Ужасный сон!
Тогда я, Иоко, говорю Фредерику:
– Ты идиот! Ты видишь? Эта женщина не спит, она специально говорит нам мешать.
А он говорит:
– Даже во сне она не имеет права!
И он ей кричит:
– Вы слышите? Вы не имеете права!
Тогда она шутит и говорит с той стороны парашюта:
– Но, дорогой мой, это вне моего контроля.
Такая глупость у людей на этом острове или везде. Фредерик встает, лицо без цвета и говорит:
– Мерзавка!
И потом никогда, слышите, никогда он с нами не говорит, ни одно слово и ей, и мне.
Я скажу, что он делает и молчит, как человек без языка, все дни, все недели: он рубит бамбук и деревья с топором. Когда устает, он курит сигарету и пьет воду или спирт из фруктов. Иногда плавает в океане, один.
Я иду к нему. Я говорю:
– Я, Иоко, я не делаю ничего против тебя, я грустная, что ты не говоришь со мной. Прошу тебя говорить со мной.
Ничего. И Эсмеральда просит простить ее, я слышу своими ушами, что она говорит, даже далеко, и ее слова скромные и красивые, мои глаза в слезах. Он ничего. Он рубит бамбук.
Память о плохое в этом мужчине такая же длинная, как его терпение. Часто я иду к нему, он рубит топором, лицо и тело мокрые. Я кладу еду на землю, но он не ест. Он делает еду из фруктов и корней, и ракушек, а иногда – из яиц в джунглях. Он спит на песке около дома. Его борода растет и волосы тоже. Тогда мы видим, он вяжет вместе бамбук крепкими веревками и строит стену дома около желтых камней. Потом строит пол. Потом делает циновку из крепкой травы. Я говорю Эсмеральде:
– Когда он кончит дом, мы идем туда каждую ночь, показываем тело и танцуем, как в фильме. И он любит нас, как раньше.
Но я долго живу с Фредериком и не знаю его.
Один вечер он сидит и думает на песке, курит сигарету, смотрит на красное солнце на краю океана.
Я иду спать. Утро потом я иду в джунгли ловить птицу или зверя. Я иду назад, солнце уже высоко. Я не вижу своими глазами стену Фредерика на пляже. Но я тоже вижу на высоком дереве мой флаг и флаг французский – синий белый и красный – и четыре креста и я рада, что так Фредерик говорит мне мир. Ноги у меня слабые, сердце стучит, я бегу в дом. Иду по лестнице, вхожу. Эсмеральда одна в рубашке солдата, глаза красные, но волосы красивые, она стоит возле окна. Она мне говорит:
– Бедная Йоко, бедная идиотка! Он не дом делает, он делает корабль с парусом. И он теперь далеко.
Тогда я бегу из дома и смотрю везде на большой океан. Я не хочу верить. Тогда я иду на песке и я кричу. Я кричу Фредерику плыть назад. Я опять бегу в дом. Эсмеральда все время стоит возле окна. И я кручу головой, и хочу сказать: не верю. Она мне говорит:
– Смотри!
И показывает рукой на место, где я держу мешок с перлами и пол открыт.
