здании бывшей гимназии, да и директором в ней оказался бывший учитель истории в той гимназии: Фёдор Ильич Синцов, симпатизировавший большевикам за их стремление покончить с неграмотностью в России и вывести страну из нищеты и невежества к благополучию и свету знаний, и потому назначенный директором.
Однако при директоре был приставлен отставной батальонный комиссар Красной армии, следивший за политическим образование учеников в старших классах, где обучались дети служащих и среднего класса, поскольку дети рабочих, ремесленников и городской бедноты ещё не успели за три года Советской власти доучиться до старших классов.
Этот заместитель директора по воспитательной работе, с подходящей фамилией Комиссаров, с первой же встречи неприязненно отнёсся к Ивану Петровичу, потому что читал его личное дело, присланное из горотдела наркомобраза, где говорилось, что Иван Петрович – дворянин, офицер царской армии, служивший у Колчака.
– Что же, товарищ Домов, приступайте к работе, но поймите, что основным делом школы является воспитание учеников в духе интернационализма и преданности делу революции, а знания можно и без школы из книжек почерпнуть, – назидательно высказался Комиссаров. Он не признавал учительского обращения по имени-отчеству, а требовал, чтобы к нему обращались исключительно словами «товарищ Комиссаров», и к другим он обращался аналогично, заменяя иногда слово «товарищ» обращением «гражданин» к постороннему человеку.
Однако директор, Фёдор Ильич, вполне приветливо отнесся к новому коллеге с дореволюционным образованием и опытом учительской работы, как и он сам.
– Походите на уроки, Иван Петрович, к учителям по своему выбору, а там, глядишь, недельки через две и самостоятельно начнёте вести занятия. Нам образованных учителей весьма не достаёт: школы новые открываются, и взрослые тоже тянутся к знаниям, потом кружки всякие по ликвидации безграмотности – ликбезы, работают, а учителей-то много лет не готовили, потому и нехватка. С вашим образованием и опытом учительской и командирской работы в Красной армии, вы быстро освоите то новое, что привнесла пролетарская школа в образование и, думаю, будете успешным учителем, – напутствовал директор нового учителя. Затем он ознакомил Ивана Петровича с другими учителями и посоветовал к кому из них следует заглянуть на уроки.
Иван Петрович так и сделал, и через пару недель, вполне понял принцип работы единой трудовой школы, что ввели Советы вместо церковно-приходских и земских школ, гимназий и реальных училищ. Из программы было исключено всё религиозное обучение, но взамен, начиная со второй ступени, изучался курс атеизма.
Основной упор делался на точные науки: математику и физику, и обучение грамотному русскому языку. Удивляло отсутствие таких предметов, как история и география, которые Иван Петрович предпочитал прочим дисциплинам, но взамен был курс изучения классовой борьбы пролетариата за свою свободу.
Получалось, что христианская религия заменялась марксистской религией с таким же набором мифов и догм, даже десять христианских заповедей Божьих, большевики сохранили, заменив почитание Бога почитанием марксистского учения о классовой борьбе. Как помнил Иван Петрович из Закона Божьего, эти десять заповедей Божьих якобы были высечены на двух каменных плитах-скрижалях, причем на одной плите были высечены заповеди о почитании Бога: « Я есть Бог твой и не будет иного; не сотвори себе кумира; не поминай Бога по пустякам; субботний день посвящай Богу твоему». Эти заповеди большевики отвергли.
На другой плите провозглашались житейские истины о взаимоотношениях людей: «чти отца и мать свою; не убий; не прелюбодействуй; не укради; не лжесвидетельствуй; не пожелай жены друга, его имущества и зла ему – это были простые понятия справедливости при любом устройстве человеческого общества, и большевики сохранили их, намереваясь исполнять эти заповеди в будущем светлом и справедливом обществе имя которому – коммунизм.
Но, убрав заповеди о почитании Бога, нужно было вселить в людей веру в другие идеалы, и потому большевики усердно насаждали в людях веру в построение справедливого общества на земле, а не в мифическом раю, и основой этого общества должны были стать свобода, равенство и братство всех людей, как этому учил марксизм.
Однако, людям требовалось, хотя бы временно, заменить веру в Бога, верой в другого персонажа, и потому большевики начали усердно насаждать веру в вождей партии большевиков и конкретно в своего вождя – Ленина, которого представляли как светлую личность, способную обустроить жизнь людей на земле российской, ибо товарищ Ленин был всеведущ, вездесущ и безошибочен, обладая неимоверной любовью к рабочему классу и крестьянству.
Таким образом, большевики пытались подменить в сознании людей веру во всемогущего Бога верой во всемогущего человека, чтобы, как говорится, «свято место не было пусто».
Если ранее, когда Иван Петрович учительствовал в земской школе, упоминание на уроках Господа Бога было обязательным для учителя, то теперь обязательным становилось упоминание имени вождя мирового пролетариата – товарища Ленина.
Иван Петрович не видел в этом ничего дурного: если ранее ничтожеству на троне Николаю Второму пелось в церквях «Боже, царя храни», то почему бы сейчас не исполнить осанну товарищу Ленину – вполне достойному человеку, если судить по делам его, как и рекомендовал Иисус.
В ноябре месяце Иван Петрович приступил к самостоятельным урокам, преподавая педагогику старшеклассникам, чтобы те после окончания школы могли работать учителями начальных классов в сельских школах, библиотекарями и избачами в избах-читальнях.
На уроки Иван Петрович ходил в форме красного командира, чтобы подчеркнуть свою причастность к существующей власти, чем вызывал неприязнь заместителя директора товарища Комиссарова, но оснований запретить так одеваться у замдиректора не было.
С другими учителями у Ивана Петровича сложились ровные и благожелательные отношения. Учителя в этой школе были двух типов: из дореволюционных времен, и из красных активистов.
Учителя с дореволюционным опытом учительства были близки и понятны Ивану Петровичу, потому что и он сам был из того времени.
Учителя из красных активистов, как правило, не имели учительского образования, и были либо самоучками с опытом революционной деятельности, либо из красных командиров, которых партия послала на фронт борьбы с неграмотностью и отсталостью. Эти учителя преподавали в младших классах, тогда как коллеги Ивана Петровича по дореволюционному учительству, имея приличное образование, преподавали в старших классах, где требовались основательные знания предмета обучения и революционным наскоком здесь не возьмёшь.
Именно это обстоятельство заботило товарища Комиссарова: как бы старорежимные учителя не вели исподволь скрытую агитацию против Советской власти, тем более, что и ученики здесь были в основном из мещан, непролетарского происхождения. Поэтому Комиссаров частенько посещал уроки учителей в старших классах и, усевшись сзади, в углу класса, угрюмо слушал учительские рассуждения, стараясь понять, нет ли в учительских наставлениях крамолы против Советской власти.
Впрочем, школьная жизнь Ивана Петровича скоро вошла в привычное ему русло,
