— Это я, Эллен, — тихо сказал Ион. — И еще пара полицейских; они спрашивают о тебе.
Нильс оттолкнул Ланге и встал перед ней на колени. Она посмотрела на него, будто очнувшись от кошмара, не понимая, что реально, а что нет.
Он притянул ее к себе. Тело девушки было мягким, как у тряпичной куклы, и чуть пахло уксусом.
— Эллен, любимая, прости меня, — прошептал он ей в ухо.
— Ты получил письмо, которое я послала с Артуром? — пробормотала она в складку его пальто, пока он осторожно качал ее на руках. — Получил?
— Да-да, получил, Эллен. — Нильс гладил ее по голове и спине. — В конце концов получил.
— Ага, любовная драма, — произнес Ион Ланге у них за спиной.
Нильс понятия не имел, что тот имел в виду. Эллен поднялась. Кроме стертых ног, других повреждений у нее, похоже, не было.
— О-о, — пробормотала она, глядя на свои ладони так, будто видела их первый раз в жизни. — Мне почти удалось прикончить его, но сил не хватило. — В ее взгляде снова появился страх. — Где он?
— Мы займемся Хоффманом, — заверил Нильс. — Не беспокойся.
Сверху послышалось громкое покашливание.
— Хватит миловаться, Гуннарссон. Забирайте девушку и выходите.
33
— Мне нужны кое-какие объяснения от вас, господин Ланге, — сказал комиссар Нурдфельд Иону, когда все трое выбрались из зарослей боярышника. — В частности, почему вы держали юную даму под брезентом в скале.
— Держал? Я сама туда заползла, — обиженно сказала Эллен. — Эта пещера — единственное место на всем острове, которое не видно из башни. Я искала его не меньше часа в полной темноте. Нужно было найти его прежде, чем рассветет.
— Я так и думал, что ты направишься сюда, — заметил Ион.
— Вам обоим надо многое объяснить, — пробормотал комиссар.
Они вернулись на карантинную станцию — Нурдфельд и Ион впереди, Эллен и Нильс чуть позади.
Ион оказался гораздо более разговорчивым, чем раньше. Он подтвердил и дополнил ту отрывочную историю, которую комиссар уже знал из письма Эллен. На этот раз Нурдфельд от нее не отмахнулся, однако до сих пор не избавился от сомнений.
— Если все обстоит так, как вы говорите, господин Ланге, мы, разумеется, должны забрать отсюда Хоффмана. Нам надо расследовать все.
* * *
Внизу у карантинной станции нетерпеливо ожидали полицейские. Некоторые расселись на скамейках у чумной больницы, прислонившись к стене на манер, свойственный полицейским, а пара других пошли на берег залива с северной стороны и теперь пускали «блинчики» по воде, как в детстве. Хуже всего с дисциплиной дело обстояло у портовых полицейских. Они стояли под яблонями у дома шефа и обчищали ветки.
— Боже мой! — устало произнес Нурдфельд. — Ну и ворье! Ни на минуту их не оставишь…
— Они голодны, комиссар, — заметил Нильс.
— Да уж, эта мрачная ведьма на кухне обедом нас точно не угостит…
Нильс бросил взгляд на Иона Ланге, надеясь, что тот не слышал комментария Нурдфельда.
Комиссар подошел к одному из констеблей на пирсе, сунул руку в его нагрудный карман и достал свисток в футляре на шнурке. Дал длинный сигнал, чтобы привлечь всеобщее внимание, и показал пальцем на лужайку возле дома шефа. Когда все собрались, он встал перед ними, обняв Эллен за плечи.
— Это фрекен Гренблад. Она и господин Ланге дали нам новую информацию о Хоффмане. Это значит, что наши планы изменились. Прежде всего фрекен Гренблад должна надежно охраняться. Констебль Хельстрём пойдет с господином Ланге к его дому и заберет ее вещи. Старший констебль Рам проводит ее к катеру и отвезет в участок уголовного розыска. Проследите, чтобы у фрекен Гренблад были теплая одежда и питье. И возьмите у нее свидетельские показания, прежде чем отправить на машине к родителям.
Эллен неуверенно посмотрела на Нильса. Тот кивнул, и она последовала за покровительственно выглядевшим Рамом вниз, к катерам.
Нурдфельд тем временем продолжил:
— Эберг и Берхардссон пойдут со мной и старшим констеблем Гуннарссоном; попробуем еще раз навестить Хоффмана. Остальные ждите здесь. И когда я говорю «ждите», то имею в виду не воровство яблок, пускание «блинчиков» по воде или другие игры. Мы не на пикнике. Будьте готовы.
— Готовы к чему, комиссар?
— К полицейской работе. Если вы еще помните, что это такое.
В дежурном помещении корпуса для обследований сидели вахтеры, склонившись над шахматной доской. Они удивленно посмотрели на вошедших полицейских.
— Отведите нас снова к Хоффману, — потребовал Нурдфельд.
Охранники неуверенно хмыкнули. Один из них поднялся.
Повторилась та же процедура с лестницами, топотом сапог, звяканьем связкой ключей и отпиранием дверей, пока они не подошли к камере Хоффмана. Охранник протянул руку, чтобы отодвинуть дверцу окошка, но Нурдфельд остановил его.
— Откройте дверь.
— Открыть дверь в камеру? — переспросил охранник. — Но у меня нет разрешения…
— Вы что, оглохли? Открывайте!
Нильс потер ухо. Нурдфельд стоял совсем рядом, а его командный голос отличался особой громкостью. Гуннарссон предпочел бы, чтобы они не заявляли о своем возвращении столь явно, ибо не хотел давать Хоффману ни секунды на подготовку.
Трясущимися руками охранник отпер дверь камеры.
— Сами заходите, — сказал он, — а я должен закрыть дверь снаружи, пока вы там.
Нурдфельд засунул руку под пальто и вытащил из кобуры «браунинг». Другие полицейские сделали то же самое. Все вошли.
Снаружи было слышно, как охранник гремит связкой ключей, а потом раздался щелчок, когда за ними закрылась дверь.
Хоффман сидел на кровати, свесив ноги, одетый в невероятно грязные лохмотья. Шарф, несколько раз обкрученный вокруг его шеи, был почти черным от грязи. Но безвольная поза и бессмысленный взгляд исчезли. Огромное тело казалось напрягшимся и готовым к борьбе, а направленный на них взгляд сочился злобой. С близкого расстояния полицейские заметили то, чего не было видно через окошко: белки его глаз были кроваво-красными, как у монстра.
— Доброе утро, Хоффман, — сказал комиссар Нурдфельд. Не получив ответа, огляделся. — Просторный у вас номер в этом курортном отеле… Подозреваю, что вам он нравится. Вы, кажется, были недовольны комнатами в других местах? Считали их слишком тесными, не так ли? Слишком темными? Я помню, что они вызывали у вас бурный протест, и вас перебрасывали из одного места в другое, но вы нигде не чувствовали себя как дома. Однако теперь здешний отель закрывается. Пора снова перебираться. И, к сожалению, в будущем придется привыкать к пространству поменьше. — Он сочувственно улыбнулся, повернулся к констеблям и сказал: — Наденьте на него наручники.
