двоих наперегонки с конём, не восстановившись толком после травмы.
— Надеюсь, что никто из посельчан Даниилу под руку тоже не полезет, — любезно отозвался Пети, демонстрируя одновременно боевой задор и миролюбие. У него часто получалось совмещать несовместимое. Смешливо хлюпнула река.
— Ты уже Грааль посмотрел? — спросил Берт, меняя направление беседы.
— Нет. Не могу подойти ближе — шатает.
Пети говорил с улыбкой, но едва ли шутя. Он уже дважды чуть не погиб на Паоле — какие шутки. Грааль высосет его до дна в считанные минуты. Этот мир был враждебен к гелам и неприязни не скрывал.
— Ну да, твоё крыло… — смущённо пробормотал Берт, не зная, куда девать глаза. Надо же было ляпнуть такую бестактность.
— И не только. Ты знал, что у гелов часть тканей в грудных мышцах переформирована в фотоволокно? Немного в процентах, но без этого наши тела не смогли бы удерживать крылья.
Берт покачал головой. Он не знал. Может, мельком слышал, пропустив мимо ушей. Ему не было дела до грудных мышц. Да и до многого другого… Оставалось только удивляться, до какого мизера из огромного, полностью открытого для познания Гелио ему было дело.
— А я знал, но всё равно прохлопал, — грустно признался Пети. — На том чуть не погорел, причём буквально. Эти мелкие дряни медленнее разогреваются, зато и остывают до-олго, и без разницы, сколько перьев снаружи. Хорошо, у армейцев другой силовой контур, а Дани так вообще случай уникальный… Мнда. А мог бы я задуматься, какого ёжика мне в первый раз было так плохо — с одним-то уже крылом.
Берт не понимал, зачем Пети рассуждает о сравнительной гельской анатомии и прошлых промашках, когда надо думать совсем о другом.
— Это я к тому, — сказал Пети, в очередной раз вклиниваясь в его мысли, — что замороченная ошибка при решении сложнейшей задачи может быть исправлена очень простым, даже примитивным действием, как то — замачиванием в холодном ручье на манер грязных подштанников. Кстати, леди, благодарю за идею.
Айрин, к большому и не очень приятному удивлению Берта, слегка порозовела. Совсем как Саррочка, когда Пети отвешивал ей дежурный комплимент.
— Не для тебя придумывала, — сказала она, — ну да не жалко. Ты бы сел, калека, вот тут на брёвнышко. Или тебе нравится падать, что ли?
*
Да, Грааль — путь в нулевую точку. Иначе не может быть, даже Габи сообразил. Хроногипсометрическое распределение тёмной… ладно, Айрин, уже заткнулся и перешёл к делу. В общем, насколько я могу понять, Паола — это точка динамического равновесия — Айрин, я честно хотел попроще! — между нулевой и текущим стволовым временем. Между фотоэнергией и тёмной. Ага, как встречные течения, точно. Сначала напор снизу был слабым, потом, за счёт распада ветвей, тёмная накапливалась, и точка Паолы приблизилась к стволовому времени настолько, что гелы докопались до Трещины. Я сравнивал параметры переброски за пятьсот лет — они постепенно менялись, причём в сторону облегчения процесса. Даже парные переброски стали возможны. Нет, не только я. Гоча писал, что стабилизация Трещины может быть связана с её эксплуатацией и усовершенствованием оборудования, повышающим вероятность туннельных переходов. Расчёты и моделинг приводил вполне на уровне. Но он считал зависимость линейной, а это неверно. На последнем временном участке она заметно загибается вверх, и это не погрешность. Точно так же, как диаграмма роста случаев «синдрома четвёртого греха». Я потом расскажу, Айрин, хотя теперь все синдромы до ёжиковой задницы. Главное, что… Да, Берти, мы не сможем это остановить, даже если обрубим все ветви сразу и сегодня. Наоборот, ускорим в разы. Грааль — последняя надежда. Последний предохранитель, который Древо смогло сохранить и подсунуть нам, дуракам. Не знаю, и никто не знает. Бабилон, должно быть… Только на месте решать. Тебе решать, Берт.
*
— Но ты же говорил, что лет двести ещё есть, — Берт робко нарушил затянувшуюся, разбавленную только шелестом ивовых ветвей и всхлипами реки, паузу.
— А? — вскинулся впавший было в задумчивость Пети. — Да, наверное, у Гелио даже больше есть. За Паолу не поручусь, тут своё время, мы только с интервалами перебросок чуть-чуть определились… Я имел в виду, что у нас больше не будет возможности во что-то вмешаться. Секрет перестал быть секретом окончательно, а мою ошибку Ник не повторит. Йорны тоже сообразят или уже сообразили. Я почти уверен, что совсем скоро здесь будет не продохнуть от рогов и перьев, и никто никого не будет слушать. Сейчас или никогда.
— Посёлок сожгут? — зачем-то спросил Берт. Ему было тоскливо и знобко от речной сырости.
— Специально — вряд ли, — вмешалась Айрин. — Скорее, стопчут по пути. И даже, мать иху так, не запишут в попутные потери.
Вёрткая, как мышь-полёвка, мысль крутилась у Берта в голове, но он никак не мог ухватить её за серый гладкий хвостик. Какая-то мелочь, нестыковка, логический провальчик… Ну, помимо Стёпочкиного наглого вранья.
— Может, всё ж таки лучше я полезу? — снова заговорила девушка. — Я тебя люблю, Берти, но, уж прости, временами ты тот ещё соплежуй.
От обыденности желанного признания у Берта перехватило дух, затмив и «соплежуя», и мышиный вопросик. За него ответил Пети:
— Может, и лучше, — пожал он бескрылым плечом. — Я ведь про тебя почти ничего не знаю. Зато знаю, на что способен Берт. И считаю, что его шансы велики.
Айрин задиристо вздёрнула подбородок и сощурилась:
— А чегой-ты тут всё решаешь, а, калека?
Берт обнял свою девушку за плечи. Почувствовал, как она напряглась на секунду и обмякла, привалилась к его боку.
— Он просто умнее, Айрин. И тебя, и меня, и тех, кто умнее нас с тобой. И живёт дольше, и знает больше. И наверняка знает, что нужно сделать на том конце Грааля, только ждёт момента, как бы это поэффектнее вывалить на мою голову.
Пети рассмеялся несколько неестественно.
— Ну ты даёшь, Берт… Ну хорошо. Я не уверен, конечно, но мне кажется, что…
И он сказал, что, по его мнению, следовало бы сделать в нулевом году по исчислению Древа.
*
— Сам же говорил, что как прижмёт — так что-то и получается, — ободряюще сказала Айрин, прижимаясь щекой к его ключице.
— Надеюсь, — пробормотал Берт неуверенно. Зарылся носом в её волосы, стараясь как можно точнее запомнить запах, текстуру, ритм биения жизненных потоков. Обниматься мешал прицепленный общими усилиями за спину тёзкин меч. На крестовине меча болталась на верёвочке войлочная широкополая шляпа, которую Айрин невесть у кого позаимствовала. Чтобы, значит, в дальних южных краях милому не напекло в макушку.
Ветер разгулялся не на шутку, разогнал дождевые тучи,
