ногой по громоздкому оружию. Удар получился удачным — не желавшего расставаться с автоматическим бластером клирика развернуло к Гаттаку боком. Дело оставалось за малым — парень перехватил оружие первого клирика и направил его в бок второму незадачливому патрульному. Вспышка, удар, и поверженный противник отлетел от Гаттака метра на два.
Гаттак рассчитал выстрел верно, плазменный заряд угодил клирику четко в бок. В амуниции боевых монахов эта часть корпуса была самой слабой и состояла из семи керамокомпозитных пластинок, наслоенных друг на друга для большей подвижности корпуса при наклонах. От воздействия плазменного заряда одна из пластин раскололась и вошла клирику в плоть, а переломанные ребра довершили дело, прорвав легочную плевру и пробив легкое.
Гаттак проверил подстреленного клирика: то, что нужно. Оглушен, травмирован, но не умер. Разведчик быстро достал из индивидуальной аптечки бойца полиэтиленовый пакет и надежно зафиксировал его на ране, благо она не была сквозной. Гаттак сделал это для будущего спектакля, который планировал разыграть. Воздух из пробитого ребрами легкого поступал внутрь плевральной полости, надувая ее, словно мешок. Гаттак хорошо знал анатомию и планировал воспользоваться этими знаниями. Такое состояние называлось «закрытый пневмоторакс». Час-полтора — и клирик умрет от остановки сердца, поскольку поддавливающееся плеврой легкое начнет сдавливать средостение, сердце и магистральные сосуды.
Клирика, убитого ножом, Гаттак отволок в лес, там аккуратно раздел его и облачился в его форму. Присыпав труп прелой листвой, парень наконец извлек из него свой клинок. Сделать это нужно было не раньше, чем труп будет спрятан, иначе следы крови на путях могли вызвать лишние вопросы. На все про все ушло не более трех минут.
Из леса уже выходил не разведчик Гаттак, а черный клирик Гаттак.
— Альфа — Гамме. Код 300. Повторяю, код 300. Необходима срочная эвакуация! — доложил по шлемофону Гаттак, уселся возле умирающего «товарища» и стал ждать ответа. Уже через минуту радиосвязь ожила.
— Что там у вас, Альфа?
— Ведомый ранен, повторяю, ведомый ранен! На нас напали! Приняли бой. Противник отброшен в лесополосу.
— Альфа, передаю ваши координаты птичке. Подкрепления не будет, у нас тут тоже жарко.
— Принято, Гамма.
Вот и вся хитрость. Осталось сымитировать ожесточенный бой, выпустив пару десятков зарядов по ближайшему лесу, дождаться флайер и выдвинуться в госпиталь, находившийся всего в двух сотнях метров от главной церкви Северного.
Глава 27
Храм Боров
Флайер прилетел уже через десять минут. Как и ожидал Гаттак, он появился со стороны сортировочной станции — видимо, выслеживал диверсантов. Поднимая тучи пыли двумя несущими винтами, он приземлился метрах в тридцати от разведчика. Из флайера выбежали двое клириков — штурман и пулеметчик. Последний вскинул свое тяжелое оружие, занял позицию между «птичкой» и пострадавшими и приготовился прикрывать отход.
— Что с ним? — обратился к Гаттаку штурман, встав на одно колено и склонившись над раненым клириком.
— Прямое попадание по корпусу.
Клирик бегло осмотрел пострадавшего, а затем перевел взгляд на Гаттака.
— Рана не похожа на огнестрел!
— Противник был вооружен бластерами, мы еле отбились, — нашелся Гаттак, кивая головой в сторону обугленных его же выстрелами кустов. — Ему бы в госпиталь, да побыстрее.
— Чертовы ублюдки! — прокомментировал новость штурман, купившись на инсценировку боя. — Ладно, раз-два, взяли.
Они перенесли раненого во флайер и зафиксировали на носилках.
— А ты куда? — остановил Гаттака штурман, выставив вперед руку и не давая ему забраться внутрь.
— Меня бы тоже врачу показать! — попытался перекричать рев двигателей Гаттак. — Кажется, у меня контузия. И потом, устав запрещает продолжать патрулирование в одиночку! Нам на смену уже выдвинулись другие патрульные.
— Ладно, — кивнул штурман, — забирайся. Но с Массером сам разбираться будешь!
— Разберусь, — уже тише сказал Гаттак, — не сомневайся. Он, кстати, ждет меня у себя с докладом, только что по рации передали.
Флайер резко набрал высоту и взял курс на Северный, а уже через десять минут начал снижаться.
Понимая, что его план сработал и лишние жертвы уже ни к чему, Гаттак достал свой нож, расстегнул панцирь корпусной брони раненого клирика и поднес острие к грудной клетке.
— Что ты делаешь, брат? — насторожился пулеметчик, все время проводивший за плазменной турелью. Расслабиться себе клирик позволил, только когда флайер пересек городскую черту. Стрелок присел рядом с Гаттаком и схватил его за руку.
— Я, кажется, знаю, что с ним, — ответил тот. — Ребра сломаны, легкое пробито. Воздух нужно спустить, иначе он задохнется.
— Уверен? — недоверчиво покосился на раненого стрелок, не отпуская руку Гаттака.
— Сам посмотри. Он уже синий, дышит через раз, пульс падает. Воздух поджимает сердце. Если не помочь сейчас, он до операционной не дотянет.
Стрелок поколебался еще секунду, а после отпустил руку Гаттака. Разведчик отмерил на лезвии ножа четыре пальца, нащупал на груди своего напарника четвертое межреберье и уверенно пронзил плоть.
— А дальше что? Вроде не помогает! — крикнул стрелок, на глазах которого один клирик прирезал другого за здорово живешь.
— Смотри, — сказал Гаттак и медленно провернул лезвие ножа, давая путь воздуху, который под давлением тут же начал выходить из грудной клетки. В ране запузырилась кровь, забрызгав Гаттаку и стрелку смотровые щитки.
— Демон тебя дери! Что ты делаешь? — закричал стрелок, стягивая с себя шлем.
— Жизнь ему спасаю, — спокойно ответил Гаттак и кивнул на порозовевшее лицо раненого. Нащупав пульс, парень понял, что угроза жизни клирика миновала. Затем он достал из-под лавки аптечку, выудил из нее перевязочный пакет, разорвал его зубами и, резко выдернув из груди пострадавшего нож, приложил к ране толстый марлевый тампон.
— Иди сюда, — скомандовал Гаттак.
Ошарашенный стрелок подчинился. Разведчик схватил его за руку, приложил ее к тампону и велел давить изо всех сил.
— Держи теперь, пока врачам его не передадите.
— А ты куда?
— А у меня доклад, — улыбнулся Гаттак, хотя его улыбку за окровавленным шлемом никто не мог увидеть.
Он встал, подошел к кабине пилотов и похлопал первого из них по плечу.
— Дружище, высади меня во дворе храма!
— Без полетного расписания не велено!
— Меня сам Массер вызывал по внутренней связи, хочет лично мой доклад заслушать! У повстанцев появились бластеры, это серьезная угроза для нас.
Пилот покосился на Гаттака и приложил палец к уху:
— База, говорит Воздух-2, у меня на борту один трехсотый и клирик из числа патрульных. Говорит, его к себе Массер вызвал. Запрашиваю посадку у храма.
Гаттак не слышал, что именно ответил диспетчер на базе, но точно знал, что такой ход сработает. Откуда знал? От Бора. Как только они вошли в воздушное пространство поселка, он смог подключиться ко всем внутренним системам своего же храма.
Пилот внимательно выслушал ответ, повернулся к Гаттаку и кивнул.
— Я двигатель глушить не буду, выпрыгиваешь — и мы тут же улетаем в госпиталь!
— Добро! — парень похлопал пилота по плечу и уселся на свое место. Подумал секунду-другую и вновь к нему обратился. — Брат, что-то мне мой напарник не нравится. Давай сперва его в госпиталь, а потом уже меня подбросишь, а?
— Ты определись уже! — рыкнул на Гаттака штурман и уже сам обратился к диспетчеру.
— Так не от меня зависит… Помирает он!
— Ладно, — согласился штурман, сейчас все решим. — База! База, это Воздух-2. У нас коррекция маршрута…
Довольный собой и своим планом, Гаттак вернулся на место и кивнул стрелку.
— Держишь? Ну, держи крепче.
Флайер заложил крутой вираж, меняя курс, и уже через две минуты санитары госпиталя выгружали раненого. Минута-другая, и флайер вновь взмыл над поселком. Лихо пройдя боком над крышами домов, машина тут же зашла на посадку во дворе главного храма Северного.
— Глуши машину! — крикнул Гаттак. — Я уверен, Массер после моего доклада полетит с нами.
Пилот переговорил с диспетчером и только после этого дал команду помощнику глушить двигатели.
— Ждем тебя тут, патрули уже вышли на след диверсантов, наша помощь им уже не нужна.
Гаттак кивнул и выпрыгнул из флайера.
Оглядев внутренний двор главного храма, разведчик пришел к выводу, что Массер действительно ожидал нападения на Северный. Больше полусотни боевых клириков уже занимали оборонительные порядки, а КПП изнутри и вовсе выглядел, как неприступная крепость.
